«На вступительных экзаменах в театральное училище я читал
рассказ Чехова и басню Крылова. А гвоздем программы считал игру на
балалайке — меня папа немного научил. Ситуации балалайка не спасла:
во всех институтах получил отказ», — вспоминает актер
— Андрей, вашей фильмографии можно позавидовать, а в «Содружестве актеров Таганки» вы играете более четверти века. Но популярность вам принес «несерьезный» телепроект — знаменитые «6 кадров»...
— Сначала программа называлась «Дорогая передача»
— Проснулись знаменитым после первых же выпусков?
— А вот и нет, все шло постепенно. Помню, снимали на рынке один
из первых сюжетов. Мимо идут два пацана лет 15—16. Слышу, один
спрашивает у друга: «А что тут снимают?» Второй отвечает: «Так это
же «Дорогая передача»!» Я подумал: «Ого, значит, нашу программу
смотрят!» Затем разрисовали мое фото в театре — значит, стал народу
небезразличен. В одном спектакле у меня была небольшая роль, мой
персонаж выезжал из-под сцены. И всегда я появлялся в тишине. А
потом вдруг стал слышать шепот — зрители узнавали. В родном Брянске
приключилась такая история. Сидим с мамой в кафе. Вдруг подходит ко
мне парень: «Можно с вами сфотографироваться?» Мама чуть не
расплакалась от гордости за сына — она у меня очень чувствительная.
Однажды
— Некоторые артисты считают, что из-за подобных успешных проектов актер застревает в одном амплуа.
— Конечно, «6 кадров» дали мне некую клишированность, когда становишься заложником одного — комедийного — амплуа. Но куда тут деваться. Зато благодаря проекту я стал узнаваем, имею гораздо больше предложений. Не было бы «6 кадров», не было бы ничего остального. И потом, у меня же есть кино. И театральная сцена, где играю самые разные роли. В конце прошлого года в театре «Русская песня» состоялась премьера музыкального спектакля «Горько!» по «Свадьбе» Чехова и одноименной комедии Зощенко. У меня там главные роли.
— Те самые произведения, которые в свое время были великолепно экранизированы…
— Да! В фильме «Свадьба» моего персонажа играл Эраст Гарин, а в
«Не может быть!» Гайдая —
— Вы там даже трюки выполняете…
— Да, эти постановки достаточно трудны физически: надо и петь, и танцевать, и трюки исполнять. Когда в финале рассказа Зощенко моего героя бьют, приходится кувырки разные делать, фляки. Выручает спортивная подготовка. Несмотря на свой возраст (улыбается), я бегаю, много хожу пешком, люблю футбол, горные лыжи.
— Давно на лыжи встали?
— Еще в детстве. Я же родом из Брянска. А у нас там много очень глубоких оврагов, которые зимой превращаются в горнолыжные склоны. И я пять лет занимался в секции горных лыж.
— А я думала, вы в детстве пропадали за кулисами. У вас же папа возглавлял местный кукольный театр…
— Нет, за кулисами я не рос — у отца в театре был всего раза два. И о профессии актера не мечтал. Хотя любил и театр, и кино, но даже помыслить не мог, что буду сидеть за одним столом с Пьером Ришаром — как случилось в Благовещенске на фестивале «Амурская осень». Оказавшись с ним бок о бок, думал: «Боже мой, ведь в 80-е годы я столько раз ходил в кино на «Игрушку» и «Высокого блондина в черном ботинке». И вот Ришар рядом со мной!»… А в моем детстве мы пацанами пропадали на улице, бегали по крышам, плавали в речке, лазали на водокачку. Но при этом я очень много читал: недаром мама у меня — библиотекарь. Поэтому в школе постоянно выступал со стихами на концертах, пионерских линейках. Отец увидел, что у меня это хорошо получается, и отвел в литературно-поэтический театр «Факел». Там мы читали со сцены серьезную литературу: «Корабль дураков» Себастьяна Бранта, «Девушку и смерть» Горького, «Графа Нулина» Пушкина, поэзию Серебряного века. И в конце концов я все-таки решил поступать в театральный. Поехал в Москву…
— Родители легко вас отпустили?
— А я же одним днем оборачивался, без ночевок. В шесть утра приезжал в Москву и шел на прослушивания. Везде были толпы абитуриентов — мы по пять-шесть часов ждали, когда вызовут. Показывался комиссии, а вечером уезжал в Брянск... Читал на экзаменах рассказ Чехова и басню Крылова (в театральных институтах любят именно Крылова, даже Сергей Михалков не проходит). А гвоздем программы считал игру на балалайке — меня папа немного научил. Но играл, честно скажу, корявенько. Ситуации балалайка не спасла: во всех институтах получил отказ.
— Судя по всему, провал вас не обескуражил?
— Абсолютно нет! Не видел в нем проблемы, потому что верил — на следующий год у меня все получится. В Брянске поступил в культпросветучилище, на факультет режиссеров самодеятельных театров. Там были очень хорошие, интеллигентные педагоги. Но проучился я недолго. Почти сразу после «картошки» — тогда в сентябре студенты уезжали в колхозы помогать собирать урожай — был отчислен. Юношеский максимализм, бунтарские настроения взыграли, и я начал разваливать комсомольскую организацию. Тогда от греха подальше меня «уволили».
— Родители сильно переживали?
— Да нет, потому что они в меня всегда верили. Конец 80-х был очень неблагополучным для молодежи, но родители видели, что я занят делом. Усиленно готовился к поступлению в московские училища, пропадал с утра до вечера в театре «Факел» — мы и на гастроли ездили. Весной, в марте, отправился в Москву на предварительные прослушивания. Снова везде пролетел. Но вскоре «Факел» пригласили на фестиваль в Калугу. А там ко мне подошла педагог Щепкинского училища Наталия Алексеевна Петрова и сказала: «Молодой человек, вам надо поступать в театральное училище». — «Да я поступаю...» И рассказал про свои неудачи. А она дала мне свой домашний телефон: «Будете в Москве, обязательно позвоните, познакомлю вас с кем надо...» Представляете, вот так в меня поверила... В следующий раз я приехал в Москву с отцом, он позвонил Наталии Алексеевне. А она привела меня к моему будущему художественному руководителю Николаю Алексеевичу Верещенко. Он послушал и сказал: «Да! Возьму». Поменял кое-что в моем репертуаре — сразу отмел монолог Гамлета. И в 1990 году я поступил в «Щепку».
На нашем курсе учились Женя Дмитриева (с которой мы потом
поженились, а через полтора года разошлись, оставшись друзьями),
— После училища хотели работать в театре или мечтали о кино, популярности?
— У меня не было задачи засветиться, стать звездой. Я просто хотел, чтобы было много работы. Сначала никуда не брали. Помню, прусь в училище с огромными сумками (там костюмы, реквизит) с очередного показа — пробовался в Театр Маяковского, но неудачно. Настроение ужасное, вокруг весна поганенькая такая, грязь, дождь моросит. И вдруг что-то бах по голове. Понимаю, что голубь меня «пометил». Это меня добило.
— А говорят, хорошая примета…
— Да? В таком случае она оправдалась. Ситуация действительно
изменилась: понравился в одном театре, в другом. Выбрал
«Содружество актеров Таганки». Потому что Николай Николаевич
Губенко немедленно предложил мне главную роль. Правда, я не сразу
понял, что она главная! Губенко и
— Вы работаете в штате «Содружества актеров Таганки» уже 27 лет. Откуда такое постоянство?
— Для меня ответ прост и очевиден — Губенко. С ним было настолько интересно, настолько увлекательно! Мы все за ним были как за каменной стеной. Если кто-то заболевал, Николай Николаевич был первый, кто оказывался в палате у человека. Он устраивал детей сотрудников в школы, в детские сады. Если актерам совсем было туго, буквально подкармливал. Когда я только пришел в театр и мне негде было жить, сказал: «Живи в театре... Я сам в свое время в театре жил — в котельной». И я несколько лет провел в комнатке рядом со сценой. Очень удобно: от кровати до работы ровно минуту идти... Губенко был человеком такой мощи, такого таланта, что к этой высокой планке хотелось тянуться. Без него театр будет другим. Возможно, с хорошим режиссером — неплохим. Но второго такого, как с Губенко, уже не будет. И, конечно, очень хочется, чтобы творческое наследие Николая Николаевича театр сохранял.
— Андрей, у вас трое сыновей: Василий, Валерий и Никита. Они не хотят пойти по вашим стопам? Или мальчики, как и вы, не росли за кулисами?
— Не росли. Но постановки с моим участием, конечно, видели. Я хочу, чтобы у сыновей было нормальное детство. Поэтому в кино их не снимаю, на кастинги не вожу — ни в коем случае! Смотрю, как малышей на площадке накручивают, дрессируют, и мне кажется, что это ломает детскую психику. Если сыновья сами захотят попробовать себя на актерской стезе — помогу. А специально подталкивать не буду. Ведь наша актерская профессия такая непредсказуемая. И не всем везет так, как мне...
Комментарии