Никас Сафронов: «Орнелла Мути и Бурак Озчивит не могли пропустить мою выставку в Петербурге»

«Звезда «Великолепного века» Бурак Озчивит приехал в Петербург на мою выставку. И я встретил его, как соответствует человеку его уровня. Так же, как его принимал за неделю до этого Роналду у себя на футбольном поле. Криштиану все ему показывал, вплоть до раздевалок, подарил мяч и потом плакал, когда Бурак говорил с его мамой, которая очень радовалась», — рассказывает художник Никас Сафронов.

— Никас, летом и осенью в Петро­павловской крепости проходила ваша выставка «Большая любовь к Петербургу». Вы ею довольны?

— Выставка прошла с оглушительным успехом. Этого можно было ожидать по нескольким причинам. Во-первых, конечно, Петербург является культурной столицей, в нем больше 300 музеев и театров

Выставка, открывшаяся 20 августа, попала на прекрасные дни, когда в Петербурге стояла хорошая погода, и так продолжалось весь сентябрь. В отличие от обычной художественной экспозиции, моя была облечена еще и в форму визуально-интерактивного аттракциона, хотя в основе была классическая живопись. 

Когда-то в молодости я серьезно изучал европейских старых мастеров в Италии, в Голландии, во Франции — от Рафаэля до Брейгеля, от Дюрера до Ван Эйка. Но сегодня важно учитывать клиповость мышления молодого поколения и применять особый подход к оформлению интерьеров — чтобы зрителю в них хотелось сфотографироваться, поделиться кадром в соцсетях или использовать его для статуса в мессенджере. Так снимок продемонстрирует, что у тебя есть определенные интеллектуальные запросы.

Для успеха посещения зрителем очень эффектным было само место экспозиции — Инженерный дом, который является главной выставочной площадкой Петропавловской крепости. Люди, еще находясь на улице, видели входную группу с цветами сакуры и огромной стеной, выполненной в виде фрески. По дороге в Инженерный дом от главного входа крепости стояли штендеры, ведущие к входной группе. На них были размещен ы неоновые указатели с надписями «Никас там» и «Никас точно там» и интересные факты, касающиеся истории искусств. 

Например, что первый черный квадрат был написан не Малевичем, а живописцем Робертом Фладдом в 1617 году и назывался «Великая тьма». По сути, это просветительство. Людям, которые просто посещали крепость, даже не обязательно было покупать билеты на выставку, они реагировали на яркую афишу и узнавали что-то новое, связанное с искусством, и это очень приятно и важно для меня. Основная часть из них пришла на экспозицию, часть просто посидела перед входом и видела на двух медиа­экранах все картины. А кто-то заглядывал внутрь и абсолютно бесплатно смотрел главную работу.

— А что это за работа?

— Оммаж (от фр. hommage — признательность, в искусстве — работа-подражание и жест уважения другому художнику, музыканту. — Прим. ред.) художнику Тимуру Новикову. Это инсталляция, в ее центре — портрет, выполненный в технике сепия/сангина, в которой работали Рафаэль и Микеланджело, и с удовольствием и я. На портрете — Павел Дуров, именно в тот момент он был задержан французскими властями. И рядом скамейка, на которую люди садились. На этой скамейке так и написано: «Здесь можно сесть» — как символ окончания эпохи свободного интернета.

— Наверное, не все уловили смысл инсталляции?

— Я считаю, что современное искусство требует особых пояснений. Почему сегодня над ним смеются? Потому что большинство не понимают. А те, кто занимаются современным искусством, считают, что аудитория сама должна к этому пониманию прийти. Но поскольку на мои выставки ходит огромное количество людей самого разного социального и возрастного уровня, то пояснять и рассказывать — главная моя задача, как минимум, как профессора и декана факультета культуры и искусства Ульяновского государственного университета. С этим я, собственно, и работаю долгие годы и пытаюсь справляться. Там же, рядом с инсталляцией с портретом Павла Дурова стоял стенд с искусствоведческим текстом, который подробно объяснял, что означает представленный перформанс. Портрет, скамейка, версальское полотно — для чего это создано?

Кстати, данная работа — это и ответ на просьбу Орнеллы Мути, которая долгие годы просила меня заняться и современным искусством.

— Неожиданная просьба от мировой звезды. Вы же с Орнеллой друзья?

— Да, она моя добрая, давняя подруга. Орнелла несколько раз приезжала в Москву на мои персональные выставки. И сейчас, в условиях гнета европейских пропагандистов, твердивших, что опасно посещать Россию, она ехала в первую очередь ко мне. Потому что, если я в Петербурге открываю такую масштабную выставку, она как друг не может это пропустить. Время от времени она говорила: «Никас, ты прекрасно владеешь классической живописью, тебе нужно попробовать себя в чем-то новом, в чем-то современном, концептуальном». И исходя из понимания современной повестки, из своего восприятия Петербурга, в котором очень много деятелей искусств — здесь и Цой, и Сергей Бугаев-Африка, и тот же Новиков. И мне хотелось сделать что-то особенное, но при этом чтобы центральным элементом все равно оставалась классическая живопись.

— Никас, чем вы на этой выставке гордитесь больше всего? Что является ее главным событием?

— Больше 156 тысяч посетителей. Для них выставка стала уникальным явлением, потому что они приобщились к тому, ради чего приходили и даже специально прилетали мировые звезды и известные деятели культуры. Такие, как Михаил Боярский, который для Орнеллы Мути спел вживую «Пора-пора-порадуемся», Юрий Гальцев, Сергей Селин, Леонид Лейкин, Иван Краско, Мария Миронова, которая стала ведущей официального открытия экспозиции, и многие другие.

И, конечно, приезд звезды «Велико­лепного века» Бурака Озчивита, которого любят почти все представительницы прекрасного пола в нашей стране. У Бурака напряженнейший съемочный график, я рад, что он посетил мою выставку. И я постарался его принять, как соответствует человеку его уровня. Так же, как его принимал за неделю до этого Роналду у себя на футбольном поле. Криштиану все ему показывал, вплоть до раздевалок, подарил мяч и потом плакал, когда Бурак говорил с его мамой, которая очень ­радовалась.

— И все же почему для Бурака оказалась так важна ваша выставка? Возможно, вы с ним дружите, как и со многими другими артистами?

— Наша встреча в Петербурге — первая, до этого я был знаком только с его ролями, а он — с моими картинами. Я слышал, что, когда он учился, в Стамбуле проходила моя выставка, которая произвела на него серьезное впечатление. А еще он видел мои картины в некоторых арабских странах, когда его принимали мировые лидеры.

Для меня был важен его интерес к моему творчеству. Я устроил ему индивидуальную экскурсию по выставке и подарил портрет его любимой жены, выполненный в технике сепия. Бурак высоко оценил этот подарок, он знает толк, так как когда-то сам окончил художественное заведение и сам с удовольствием рисует. Еще он предложил сделать совместную выставку в Турции.

Люди, подобные Бураку, являются не просто лидерами мнений, а некой величиной в мире кинематографии и искусства в целом. Их взор сегодня как бы назначает и определяет новые мировые тенденции, в том числе отношение к российской культуре, к российскому искусству и к россиянам. И когда такие знаковые люди приезжают в достаточно сложные времена, проникшись любовью к России, это особое выражение любви и уважения к нашему народу.

— Какие еще лидеры мнений посетили выставку?

— Приезжал наш замечательный блогер и пародист Илья Сатир, который вместе с музыкантом Пашей Техником для своих подписчиков на закрытии провел большую съемку. Еще Дима Гордей — блогер, делающий достаточно узкопрофильный автомобильный контент, который смотрят миллионы зрителей. Он тоже снял большой красивый ролик о выставке. Это лишний раз доказывает, что она стала чем-то уникальным, объединив мировых звезд с сотнями тысяч людей в офлайне и миллионами в онлайне.

— Расскажите о самых ярких произведениях, которые были там представлены.

— Наверное, первое произведение — это световое оформление и стилевые решения по объединению в общем-то эклектичной выставки. Обычно так никто не делает, ведь если каждое из направлений в искусстве имеет право на существование, то сочетание некоторых из них считается моветоном. Представьте, живая картина соседствует с 10-метровым экраном, плюс потолки, на которых транслировалось изображение моих произведений, — это все вместе и есть картина, которая оживала, двигалась, и люди попадали в ее пространство. Это было сложно осуществить технически. И все это происходило в историческом здании!

Вы знаете, я всегда стремлюсь окружающее пространство делать эстетически красивым. Поэтому в первую очередь, помимо стен и потолков, которые необходимо было покрасить соответственно цветовым решениям экспозиции, решил отреставрировать старые туалетные комнаты. Выбрал стиль джапанди, оборудовал лучшей итальянской сантехникой, добавил музыки и цветов — картины уехали, а такая важная часть пространства осталась там навсегда.

Здесь надо отметить, что все цветовые и световые решения, арт-объекты являются частью общей концепции, чтобы продукт (а можно назвать выставку неким продуктом) оказался злободневным, как портрет Дурова, и красивым, как произведения Сальвадора Дали. Помните, как он сделал портрет Мэй Уэст? Губы — это диван, глаза — картины на фоне красных обоев. Целая стена у меня была посвящена этой работе, и люди могли сесть, посмотреть и вдохновиться. И в то же время они могли сделать фото на память.

Если говорить о важных работах, это, безусловно, SPB — уменьшенная копия работы, представленной мной на ПМЭФ в 2024 году в честь 225-летия Пушкина. Огромные буквы как будто вырезаны из живой картины с нанесением текстуры, и на букве «P» проявляется профиль Пушкина. Потому что «P» — символ и Петербурга, и Пушкина. Эти буквы были как фотозона, с цветами из муранского стекла. А рядом с живой картиной «Пушкин» находился QR-код, по которому с телефона зритель видел продолжение — 30-минутный ролик с оживающим благодаря нейросетям Пушкиным.

И каждая из ста картин выставки имела подобный QR-код, что само по себе выглядело удивительным и в чем-то инновационным.

— Никас, как вы думаете, нейросети могут заменить художника?

— Нет. Нейросети его лишь дополнят и помогут лучше воспринять его творчество. У нас на стенах была проекция двух надписей. Одна из них — «Писание круче рисования*» (авторское название картины. — Прим. ред.). Причем после фразы стояла звездочка, чтобы зритель задумался, о чем именно шла речь в работе, ведь этот элемент менял весь смысл фразы. Цвета каждой буквы были тонко подобраны, и вся она являлась не чем иным, как NFT-картинкой (NFT — это цифровой объект, который обозначает, что в интернете хранится уникальный предмет. — Прим. ред.). Ее не существует, но ее можно показать посредством проекции. Такая небольшая аллюзия (намек. — Прим. ред.) на современного художника Павла Пеппершнейна.

Тут же был объемный черный шар. Похожую работу я представлял еще в 2019 году в виде черного круга, и называлась она «Робот-пылесос». Такая метаирония над современным искусством, которая соседствовала с моими классическими работами. Чтобы сразу на контрасте становилось понятно, где живопись, овладевать которой нужно десятилетиями, а где вещи, которые может сделать за десять секунд любой человек. Но в этой картине был и другой смысл, ведь робот-пылесос — не что иное, как черная дыра, поглощающая материю пустота. Здесь был представлен шар, поскольку первоначальная работа куплена частным коллекционером.

Шар стоял на красном кубе, что отсылало к супрематизму Малевича. Некоторые картины были из фарфора, их сделали на Императорском фарфоровом заводе, имеющем почти 300-летнюю историю. На потолке висели зонты с принтами представленных на выставке картин. Сделаны были специальные майки и много-много другого... И все это стало частью одного большого проекта.

Люди проходили по залам и видели соцреализм (стенгазета в стиле 40—50-х годов, например, встречала на входе в первый зал), суперсовременный поп-арт, киберпанк, и все это многообразие соседствовало с классической графикой. Одна из интересных современных и злободневных работ, кстати, была в форме часов Судного дня, где стрелки — это цветы, а посередине — «заминированный» тапок, с изображением Биг-Бена на подошве. Все это указывает на приближающуюся катастрофу и дает понять, кто ее приближает. Работа называется «СМС» — слишком много смыслов. Детали работы, кстати, включают в себя множество отсылок к современным рэперам и, как и многое другое на выставке, представляют собой некую постиронию над современным искусством. Я рад, что, когда это увидел Илья Сатир, популярный блогер, он был поражен и очень много сделал комментариев. Вот что самое важное: молодежь приняла и восприняла искусство классическое, поняв, что оно может быть более интерактивным и более развлекательным, чем им казалось ранее.

— Вы пишете известных личностей и дарите им их портреты…

— Я действительно иногда дарю портреты, если нахожусь под сильным впечатлением от того, кого рисую или пишу. Но основная часть звезд, которых я написал за долгие годы, были заказчиками. Это и первые лица государств, и короли арабских стран, и шейхи. Человек состоявшийся хочет себя увековечить, и это нормально.

— У кого из зарубежных знаменитостей были и есть ваши картины?

— У Софи Лорен, Рутгера Хауэра, Ор­неллы Мути, Моники Беллуччи, Пье­ра Ришара, Герхарда Шредера, Ле­о­нар­до Ди Каприо, Аль Пачино, короля Бахрейна. А также у Иль­хама Алиева, который при встрече искренне переживает, что я давно не был в Азербайджане после ухода его отца Гейдара.

Мои работы находятся во многих государственных музеях, таких как Пушкинский музей, Третьяковка, Рус­ский музей. В том же Эрмитаже есть интересные работы — две фарфоровые статуэтки (так называемые «бисквиты») и две тарелки. И у меня большие планы на продолжение проведения моих выставок во многих главных музеях мира. Верю, что так все и будет.

— Кто является вашими музами? Кто вас вдохновляет, восхищает?

— Основную музу по жизни вы знаете — Софи Лорен. В ее частной коллекции находятся несколько десятков моих картин, из которых не менее 20 — портреты моей кисти.

— Как вы думаете, почему ваши работы так нравятся артистам?

— Надеюсь, потому что у них хороший вкус, так как они очень требовательны к себе и зачастую к другим. Да, я со многими из них дружил близко. В 76-м году, когда я приехал в маленький литовский город Паневежис, я подружился с Донатасом Банионисом, работая у него в драматическом театре, которым он руководил. Там же, в Литве, уже живя в Вильнюсе, я подружился с Будрайтисом, Адомайтисом и другими литовскими звездами кино. А с пере­ездом в Москву у меня появились здесь и другие великие артисты в друзьях: это и Олег Янковский, и Олег Табаков, Валентин Гафт, и этот список можно продолжать бесконечно. Я жил среди них и работал с ними.

Но были и мировые звезды, с которыми я не могу сказать что близко дружил, но был знаком. Например, друзья Энтони Хопкинса заказали мне портрет его любимого, но ушедшего уже кота. Увидев картину, актер испытал такую грусть, что даже прослезился. Мне приятно, что портрет Клинта Иствуда у него в коллекции. Я писал его в начале 90-х. Я рад, что мне повезло соприкоснуться с большими артистами — Пьером Ришаром, Шоном Коннери и многими другими. В первую очередь я надеюсь, что я хороший художник, а это уже очень многое.

Вы знаете, хочу поделиться с читателями одним важным событием, происходящим в данный момент. Вот прямо сейчас, когда я даю вам интервью, один из выдающихся российских альпинистов, превосходя человеческие возможности, без кислородной маски, практически по отвесному склону, несет в Гималаях на высоту 8201 метр портрет Пушкина, который был написан мною к юбилею и который приобрел Государственный Пушкинский музей в свою коллекцию в этом году. Сейчас альпинист достиг 7 тысяч метров, портрет будет установлен на пиковой высоте в конце пути.

— Вы сказали, что Бурак Озчивит предложил вам совместную выставку в Турции. А где еще вы планируете выставки?

— Во всех городах России, но в основном в крупных. Хотя в таких небольших, как Ковров или Ишим (население 67 тысяч, а экспозицию посмотрело более 5 тысяч человек), я также с радостью провожу выставки. К ­сожалению, не всегда успеваю ­прилететь на открытие сам... Давно не было экспозиции в Москве, и нужно ее сделать. Еще я готов устроить выставку в Нижнем Новгороде, в Сочи, куда ­летом приезжают миллионы туристов.

— Из-за этого, видимо, практически нереально проводить ваши выставки в маленьких городах…

— У меня есть и международные приглашения — и Европа, и страны БРИКС. Что важно в таких выставках — показать, что искусство не имеет границ. Пушкин, Толстой, Достоевский, Чайковский, Рахманинов, Айвазовский, Малевич, Кандинский. Русская культура — это высокодуховная культура, и весь мир знает об этом.

Сегодня мир как никогда нуждается в классической живописи, в современном подходе, в объединении поколений и в общем созидании. Искусство — двигатель, объединяющий нации. Искусство само по себе должно побуждать людей к чему-то хорошему: улучшению качества жизни, долголетию, любви…