Анна Завтур: «Появился нормальный мужчина — и я смогла расслабиться»

Анна Завтур — словно отражение ее родного города, Санкт-Петербурга, такого противоречивого и разного. Женственная внешность и низкий голос, воспитание в духе XIX века и дворовая компания пацанов, даже ее одежда выдает человека интересного. О съемках во Вьетнаме, чувственных сценах, союзе со Стасом Ивановым и своем талисмане — в эксклюзивном интервью для журнала «Атмосфера».

- Анна, один за другим в онлайн-кинотеатре START выходят отличные проекты с вашим участием: «Лихие», «Высокий сезон», «Хирург»

Снимается сериал «Время счастливых». Радуетесь успеху?

- Если честно, я не сильно его ощущаю. Мне как будто все время недостаточно того, что имею. Как будто чувствую, что могу больше и выше. Может, это нормально для актера: недовольство собой — стимул к развитию.

- А что для вас критерий успешности?

- Мне хочется одну большую яркую роль без «но» (для себя), в которой я была бы уверена; возможно, в артхаусном кино, чтобы я могла сказать людям, которые меня не знают: «Посмотрите вот этот фильм, и вы поймете, что я за актриса». Наверное, такой роли у меня еще не было. Я не умаляю свои прошлые работы, не обесцениваю их, но хочется верить, что лучшее у меня впереди.

- Вы видите себя как драматическую актрису?

- Драм в моей фильмографии много, но уже не хочется «страдать», есть желание играть более действенных, пассионарных героинь. Я немного подустала от видения женских персонажей в сценариях как жертв, претерпевающих какое-то насилие или зависимых от мужских персонажей. Драма, безусловно, вызывает зрительское сочувствие, но хочется качественно пробовать ее не через слезы, а через борьбу, преодоление. К сожалению, не каждый режиссер и не каждый материал дают такую возможность.

- Насколько глубоко вы входите в роль? Влияют на вашу психику эмоциональные перипетии, которые вы проживаете в проекте?

- Период слияния с ролями я быстро прошла еще в студенчестве, когда поняла, что так делать не стоит. Ну и педагоги объяснили, что надо разделять себя и персонажа, не терять связь с реальностью. Но бывало, что какие-то ситуации вдруг начинали притягиваться в жизни или я замечала в себе перемены. Все равно нужные для роли качества вытаскиваешь из себя и начинаешь их культивировать. Такую роль, как в «Лихих», например, трудно прожить «с холодным носом». Мне еще повезло, что смены стояли вразброс, я успевала восстановиться.

- Как восстанавливаетесь?

- Я стала замечать, что мне хочется ненадолго спрятаться от всех, побыть наедине с собой. Пусть даже один выходной провести дома, потанцевать перед зеркалом, погулять, посмотреть на Петербург — это меня успокаивает. Люблю еще сходить в студию на примерку к своей лучшей подруге Нине Штеренберг. Нина — дизайнер одежды, ее вещи имеют для меня какую-то магическую силу, а примерка стала почти ритуалом. Вообще, у меня действительно есть свои ритуалы для успокоения, всегда чуть-чуть разные, но примерка у Нины — один из любимых. Еще из тех, чем готова поделиться: сходить в Русский музей или Эрмитаж, посмотреть хороший фильм, зайти в подписные издания, открыть какой-нибудь альбом или книгу и найти то, что вдохновляет. Ну и, конечно, время, проведенное со Стасом,– тоже возможность выдохнуть, почувствовать заботу и тепло любимого человека, когда ты в истощенном состоянии.

- А вы, кстати, знали, что входите в ТОП‑50 самых известных людей Петербурга?

- Да, я знаю. Меня отметили в номинации «кино». Было очень приятно оказаться в одном списке с Львом Абрамовичем Додиным, нашим художественным руководителем театра МДТ, которого наградили в номинации «театр» с его курсом, его молодой студией. К сожалению, я была на гастролях и не смогла лично присутствовать на церемонии, но было очень радостно получить статуэтку. Мне потом ее передали, долгожданная собака теперь стоит на фортепьяно дома, в Петербурге.

- Вы петербурженка, сразу представляется интеллигентная девушка, которая читает Бродского, была во всех музеях, разбирается в искусстве. Насколько этот образ вам близок? И какой он, ваш Петербург?

- Я чувствую, что место, в котором я родилась, сильно повлияло на меня. Я росла в Царском Селе (город Пушкин). Культурная жизнь была богатая: музеи, дворцы, театры, балет, лицей, где Пушкин учился. Благодаря маме, которая старалась нас всесторонне развивать, у нас были занятия с частными педагогами дома — нам преподавали историю живописи, искусства, балета, также мы изучали английский язык и играли на музыкальных инструментах. Это, безусловно, заложило мой культурный фундамент. И, мне кажется, благодаря этому я стала тем, кто я есть. А про то, какой Петербург является моим, не знаю, он всегда разный. Он очень живой, противоречивый, и с ним как будто находишься в постоянном диалоге. Очень забавно, но в разговорах с друзьями всегда есть какая-то отдельная глава про то, на каком этапе отношений с Петербургом ты сейчас. Это правда так. Иногда кажется, что он просто невыносимый, что здесь невозможно жить. Серость и дождь, низкое небо, которое давит тебе на голову. Но при всем внутреннем конфликте и сложностях есть какая-то безграничная любовь к Питеру. Как если тебе что-то досталось не так просто и не сразу, начинаешь больше это ценить. И когда сквозь пелену дождя проглянет солнце или увидишь какой-то невероятный розовый закат, ты думаешь: нет, это все равно лучший город на Земле! Он действительно вдохновляет, поражает и не перестает удивлять. И конечно, думаю, с детства он впитывался в меня: все эти набережные, лепнины, дворцы, невероятные красоты точно остались отпечатком где-то в детском подсознании.

- У вас в Питере якорь мощный в лице театра МДТ.

- Да-да, сто процентов. На самом деле бывают периоды, когда я хочу переехать в Москву. Не знаю, от чего это зависит, наверное от отношений с Питером, но, безусловно, какой-то стабильностью является театр, и пока я выхожу на эту сцену, я никуда не уеду. Не будь МДТ, возможно, я бы и решилась на переезд, потому что другая часть моей профессиональной жизни — съемки в кино, и они в основном в Москве.

- Анна, а глобально вообще почему вы решили стать актрисой?

- Может, нескромно прозвучит, но мне хочется верить, что это мое предназначение, потому что столько интересных обстоятельств в жизни привели к моему поступлению в театральный, будто пазлы сошлись. Надеюсь, я и правда смогу что-то важное сделать в этой профессии. Я чувствую себя в ней органично и, наверное, не могла бы ничем другим заниматься. Это всегда живой процесс, нескончаемый поиск, какая-то неуемная энергия внутри, которая жаждет воплощения. Один из моих учителей, Александр Анатольевич Кабанов (к сожалению, он умер в мае этого года, хотя был достаточно молодой), меня сильно отговаривал от этой профессии. Как я сейчас понимаю, проверял. Он говорил, что это сложно, возможно, у меня не будет работы, не будет денег. И это просто лотерея, где ты можешь выиграть все или не выиграть вообще ничего. Но пока мне вроде как везет в этой игре. Поглядим, как дальше.

- Вы с вашим однокурсником Сергеем Горошко брали друг у друга интервью и упомянули, что учеба в театральном была болезненным процессом. Почему?

- Обучение в театральном институте — это, в принципе, тяжело и физически, потому что ты учишься с девяти утра и до двенадцати ночи, и морально. Тебя очень сильно ломают, меняют, критикуют. Там педагоги, если у тебя что-то не получается, за словом в карман не лезут, могут просто пригвоздить к стене своими замечаниями. Так, обожаемый нами всеми педагог по речи покойный Валерий Николаевич Галендеев был очень строг в своих методах преподавания. Мне казалось, он меня просто терпеть не может, говорил, что я никогда не стану актрисой. Такое тяжело воспринимать в шестнадцать лет, это обижает и ранит. Но с годами я поняла, что на самом деле он любил ту, кем я могла стать, дал мне огромную закалку и перспективу. Но помимо этих сложносочиненных отношений с педагогами были еще и непростые отношения на самом курсе. Первые предательства, личные драмы, все это было сплетено в один клубок со студенческими работами, спектаклями. В моменте все проживалось очень болезненно, но впоследствии стало полезным эмоциональным багажом, который помогает мне играть те роли, которые я играю. Плохой личный опыт становится зоной профессионального роста.

- Вы упоминали в связи с сериалом «Лихие», что у вас был опыт абьюзивных отношений. Это случилось в ту, студенческую пору?

- Это был травматичный опыт для меня. Я казалась себе умной и взрослой, а по факту была еще ребенком — семнадцать — восемнадцать лет. Попыталась построить первые серьезные отношения, а получила какую-то очень нездоровую модель. Я пробыла в этих отношениях достаточно долго, что стало хорошей прививкой на будущее — больше так никогда не делать. Когда оглядываешься назад, кажется, что это было не со мной, я действительно была другим человеком. А сейчас нет ни мыслей, ни обид — ничего в эту сторону, я верующий человек и считаю, что все, что со мной происходит, — лучшее для меня. Надо просто уметь извлекать из этого правильные уроки.

- Мне кажется, у вас непросто шло принятие собственной женственности. Вы рассказывали, что росли пацанкой, в компании трех братьев…

- Когда я обычно произношу фразу, что у меня три брата, все: ой, ну, наверное, была принцессой в мужском царстве. Мне сразу становится смешно, потому что братья были еще те бандиты и хулиганы, и я такая же бандитка среди них выросла. Старший брат — один из первых в семье, кто задумывался о карьере, связанной с кино. Он учился в киноакадемии в Лос-Анджелесе, хотел стать режиссером, но занимается другим. Наверное, он заложил первые зерна моего интереса к профессии. Я стремилась в его компанию, дружила с мальчиками — они казались мне понятнее и ближе. Наверное, это отчасти подростковая бунтарская история — мол, я немного больше, чем обычная девочка. Да-да, у меня даже был такой протест, что девочки любят розовый, а я этот цвет ненавижу. И поэтому я круче их всех. (Смеется.) Со старшим братом мы постоянно дрались, соревновались. И с младшими тоже ревность возникала, соревнование за внимание родителей. В семье, где четверо детей, нужно было постоянно доказывать, что ты чего-то стоишь. И как с детства я начала играть в эту игру с братьями, так и сейчас продолжаю соревноваться, уже в своей профессии.

- А когда началось принятие своей женской сущности?

- Наверное, только в нынешних отношениях со Стасом. Появился нормальный мужчина — и я смогла расслабиться. С возрастом пришло другое восприятие женственности, когда видишь силу в мягкости и находишь в этом огромный ресурс.

- Вы познакомились на съемках сериала «Немцы». Как получилось, что рабочие отношения переросли в романтичные?

- Это был мой самый первый проект, и для любого актера — это что-то особенное, первая киносемья. Я много общалась со всеми, в том числе со Стасом, мы подружились. А потом у меня произошло одно довольно драматичное событие в семье. Мне было очень нелегко, на тот момент Стас оказался самым близким для меня человеком. Очень поддержал меня, и это стало началом наших доверительных отношений. По сути, наша любовь выросла из дружбы. И мне кажется это более крепким фундаментом, чем страсть, которая вспыхивает и проходит.

- Он старше, режиссер — и главный в вашей паре?

- Я в этом плане вообще не феминистка. Мне хочется, чтобы мужчина был сильнее, умнее, талантливее, главнее. Я с радостью эту роль ему отдаю.

- На площадке вам комфортно вместе?

- Будучи в отношениях, мы отработали совместно только один проект, «Высокий сезон». Я очень нервничала и одновременно была безумно рада, что мы работаем вместе, потому что Стас очень талантливый, хорошо меня знает и может по-новому раскрыть. Этот опыт был трансформационным, нужно было показать результат сверх того, что я делаю обычно. Не всегда все получалось сразу, и замечания Стаса порой воспринимались болезненно. Это про сложные процессы, которые с близким человеком переживаешь более остро.

- А вы тянете домой работу?

- Мы договаривались о том, чтобы их разделять, но при этом работа занимает столько места в нашей жизни, что мы часто говорим про нее. К тому же у Стаса больше опыта, чем у меня, и мне часто хочется посоветоваться с ним и увидеть какие-то смыслы, которых я не вижу. Мы от этого не устаем, наоборот, это зона интереса — вдохновляемся, заряжаемся, делаем какие-то открытия.

- Кстати, говоря про «Высокий сезон», несмотря на ужасы на экране, складывалось ощущение, что всей вашей компании это все безумно нравится.

- Мы получали огромное удовольствие от съемок, которые проходили во Вьетнаме, на побережье. Все очень сильно сдружились, сложился общий вайб компании. Но при этом нельзя сказать, что мы все время кайфовали. Мы очень много работали. Я к тому же постоянно летала туда-сюда из-за спектаклей. Были и сложности, связанные с акклиматизацией, травмы, кто-то местной едой отравился, но все это мелочи по сравнению с этой авантюрой, которая, на мой взгляд, получилась.

- Колорит Вьетнама удалось почувствовать?

- О да, каждый день с нами был этот колорит. Интересный факт: на съемочной площадке отсутствовали вагончики, потому что во Вьетнаме их в принципе не существует. То есть между дублями, съемками мы сидели на улице на стульчиках или где придется, в каких-то заброшках с ручными вентиляторами. Сидишь, а вокруг бегают крысы и тараканы, а иногда и обезьяны — короче, полное погружение. На обед очень странная еда, даже не понимаешь, что ты ешь. В общем, было дико интересно и суперэкзотично.

- Ваши партнеры, актеры из Вьетнама, великолепно дрались. Они действительно занимаются боевыми искусствами?

- Сиу Нгуен, которая играла персонажа по имени Ким,– профессиональный боец муай-тай. Донг Ань Куин, которая играла Тао, до этого снялась в масштабном боевике на Netflix в главной роли. Как и любая азиатская актриса, она базово владеет кунг-фу. Перед проектом с нами занималась команда каскадеров X-Team, они суперпрофи, делали постановку трюков для фильмов Спайка Ли. В общем, адреналина хватало.

- Мотоциклы и кайтинг освоили?

- Да, и, если честно, я была в шоке, что смогла всему этому научиться в такие короткие сроки. В принципе, с моей спортивной подготовкой и любовью к вождению это далось довольно легко. Вместе с этой ролью открыла в себе какой-то ящик Пандоры адреналиновый. Подсела на кайт, теперь занимаюсь кайтсерфингом, очень нравится. Далеко куда-нибудь уплывешь, в закат невероятный, летишь посреди моря на огромной скорости, ветер в волосах — потрясающие ощущения! Каждый свой отпуск стараюсь теперь планировать так, чтобы покататься.

- И в «Высоком сезоне», и сейчас, в недавно вышедшем в онлайнкинотеатре START «Хирурге», у вас очень чувственные, откровенные сцены. Как вы относитесь к таким съемкам? И готовитесь ли специально?

- Я отношусь к этому профессионально. В норме подобные сцены всегда обсуждаются с режиссером заранее, еще на стадии утверждения на роль. Сцена эротического содержания, как и любая другая, должна раскрывать какой-то смысл, быть «про что-то». Я всегда спрашиваю режиссера «про что этот секс/поцелуй/ раздевание?». Если обнажение или демонстрация близости не оправдано общим киноязыком фильма, не произрастает из характера героини, не работает на отношения персонажей и не является важным элементом драматургии, я отказываюсь. Когда режиссер не проявляет инициативы в обсуждении подобных сцен до съемок, я оставляю за собой право интерпретировать текст сценария и уже на съемках принимаю решение, раздеваться в кадре или нет.

- В классике кинематографа немало чувственных сцен, которые вызывают эстетическое удовольствие. Вы эстет?

- Конечно. Мне кажется, я живу в том числе благодаря красоте и ради красоты. Это вдохновляет, и твоя внутренняя кладовая наполняется новыми красками. Наш мастер Вениамин Михайлович Фильштинский, когда мы были студентами, учил, что каждый день мы должны замечать что-то красивое. Даже в простых вещах нужно уметь найти то, что тебя впечатлит, от чего ты скажешь «ах» или «ой», это переключает в творческое состояние, и это навык. Может быть все что угодно: оттенок платья у девушки в метро, красивое облако, листопад или, может, парень с длинными ресницами, который наливал тебе кофе утром.

- Я как раз хотела спросить, а что сегодня вызвало ваш «ах» или «ой»?

- Мой зеленый пиджак с розами. Он не новый, но сегодня мне показалось, что розы на нем немного выросли.

- Была уверена, что ваш стиль — гранж.

- Гранж я люблю, но при этом в моем гардеробе есть очень необычные вещи, мне нравится сочетать несочетаемое: какие-то пиджаки из Узбекистана с национальными принтами, длинные платья в пол, напоминающие рясу, сложные фактуры, завязки на руках. Не всегда хватает времени, но когда оно есть, я могу просто часами этим заниматься.

- Ваша квартира тоже интересная в плане дизайна?

- У меня пока нет своего жилья, а в плане аренды с изысками интерьера не так густо. Но те, кто был в моей московской квартире, говорят, что она очень напоминает питерскую: такие же высокие потолки, лепнина на потолке, огромные двери, теплые оттенки, мраморные раковины.

- Есть ли у вас вещи-талисманы, которые создают ощущение дома?

- Да, это деревянная ящерица. Мне ее подарила одна очень интересная женщина — дизайнер и владелица магазина. У нее целая коллекция уникальных вещей, которые собираются со всего мира. Однажды я пришла к ней в магазин, увидела эту ящерицу и так обрадовалась, что даже закричала от восторга. С тех пор эта статуэтка из какого-то теплого, красного дерева всегда со мной. Мне кажется, вещь, подаренная с особой теплотой, может стать талисманом.