Евгений Антропов: «С детьми мы не живем вместе, но всегда на связи»

ЖенскийЖурнал

36 Просмотры Откликов

Актер рассказал о жизни после развода, раскрыл формулу «идеальной женщины» и назвал серетные лавочки, где ловит вдохновение

Евгений Антропов — человек творческий в широком смысле слова. Помимо актерской профессии увлекаеnся музыкой и пишет стихи. Как признается сам, если смотреть на мир без романтической призмы, жить было бы невыносимо

В 2007 году Евгений сыграл первую и сразу главную роль в кино — в криминальной драме Алексея Мизгирева «Кремень». Помогли книги Довлатова. Об этом и многом другом — в журнале «Атмосфера».

- Евгений, вам тридцать восемь лет, и вы по-­прежнему пишете стихи. Считается ведь, что это только юношеская история, а вам их продолжают сверху надиктовывать…

- Да, у меня этот портал открыт до сих пор. Несколько раз даже написал строчки от женского лица — так получилось, но в основном, конечно, от себя. Стихи приходят не по настроению, а в зависимости от некой концентрации, наверное. Но ни в коем случае не насильственной. Правда, у меня есть «места силы» — это несколько автобусных остановок на Выхино, где я родился. Две из них неработающие. Была еще одна лавка у Балакиревской детской школы искусств, но коммунальщики ее сгребли вместе с сугробом, когда увозили снег. Обычно я выхожу вечером, иду на эти остановки, сажусь и жду, когда что-­то «прилетит». (Улыбается.) Бывает, такая удача и дома застает, но, как правило, возникает желание выйти на улицу. Даже когда холодно. Я фанат нашего квартала — «Бомбея» — среди местных. Он отделен с трех сторон Самаркандским бульваром, Ташкентской улицей, Рязанским проспектом, и там атмосфера Толкина.

- Вы сейчас отметили действия коммунальных служб, что выдает в вас человека, склонного к порядку…

- Я — организованный. Но не педант, не сильно дисциплинированный, хотя и стремлюсь к этому. Дело в том, что когда видишь откровенную глупость, халтуру, то не можешь пройти мимо.

- Пишете на портал «Активный гражданин»?

- Кстати, однажды туда писал. У нас лампа в подъезде не горела, и люди ходили, бились лбами. У меня и стихи не только лирические, а и с активной гражданской позицией.

- При этом вы романтик?

- Несомненно. Если бы смотрел на мир без романтических фильтров, то давно бы повесился. (Улыбается.) Я склонен ко всяким красивым жестам, поступкам. Собственно, обо мне все можно понять, почитав стихи. Возможно, в будущем они превратятся в книгу. По сути, они — мой дневник. В этих строчках не соврешь. Хотя у некоторых получается. Вот, например, не терплю Евтушенко, я ему не верю. А Белла Ахмадулина нравится — она искренняя. Вообще любимые поэты — Александр Башлачев и Леонид Губанов. Их фотографии висят у меня над кроватью.

- К стихосложению вы приобщились с детства, причем изначально писали даже на английском языке…

- И делал это правильно, как говорила наша учительница. Сейчас уже редко возвращаюсь к подобной практике, предпочитаю родной язык — и для стихов и для текстов к песням.

- Да, знаю, что вы готовы выступить и как автор-­исполнитель. Как рождаются ваши музыкальные произведения?

- Этот процесс нельзя предугадать. Бывает, сначала появляется текст, и на него ложится музыка, либо подбирается мелодия, и уже под нее сочиняются слова. Но я никогда ничего не вымучиваю. Раньше такое творчество возникало из влюбленности, какой-­то эйфории, а теперь приходит уже привычно, вне зависимости от моего состояния. Настал зрелый этап, когда просто сосредотачиваешься. Как Борис Гребенщиков* замечал, «ты на приеме». (Улыбается.) Откуда-­то сверху приходит заряд, и именно ты его расшифровываешь, как транслятор.

- Парнем с гитарой вы были с подросткового возраста? Ходили в музыкалку?

- Дело в том, что с первого по пятый класс я учился не в обычной средней школе, а в домашней. Однажды, гуляя во дворе, мама познакомилась с соседкой, учительницей русского языка и литературы, и оказалось, что они с подругами- педагогами — организовали школу прямо в квартире. Таким образом, я рос и воспитывался буквально в тепличных условиях, что, разумеется, потом сказалось, так как я не был приучен к социуму. Будучи по натуре амбивертом, «выйдя в люди», я, безусловно, постепенно освоился, избежал буллинга, так как всегда был дипломатом, с прекрасно подвешенным языком. Но зато в этой самой школе были замечательные уроки музыки с пением. К нам приходила удивительная Бира Абрамовна,
которая играла классику на виолончели и на фортепьяно. Поэтому логично, что четыре года назад я потянулся к гитаре. А в дальнейшем хочу освоить и вокал.

- А еще вы подростком занимались восточными единоборствами — посещали секцию ушу, карате, айкидо…

- По папиной инициативе мы с младшим братом туда ходили. Отец в свое время был увлечен боксом, карате и считал, что это все для мальчиков полезно. Бесспорно, классный спорт, с хорошей растяжкой и другими плюсами, но для меня это была каторга. Еще и на бальные танцы ходил благодаря маме. Мы с партнершей даже в конкурсах участвовали, но никакого кайфа я не испытывал. В целом так скажу — все, что касается физических движений, мне совсем неинтересно. Вдохновляет ведь то, где можно проявить фантазию. А что касается спорта, то я только за активность, которая поддерживает здоровье. Например, физкультура с гантелями, чтобы кровь разгонять, плавание в бассейне. Естественные водоемы для меня исключены — спасибо Спилбергу.

- Фильм «Челюсти» на вас так повлиял?

- Да, воображение живо нарисовало эту картину в реальности, и с тех пор я не могу зайти в море — боюсь акул. Кинематограф наградил фобией. А другими страхами не страдаю — дважды прыгал с парашютом.

- Забавно, ведь ваш отец имел бизнес в виде спортивного магазина — абсолютно далекая тема от вас…

- В папином спортивном магазине мы с двумя моими товарищами подрабатывали, продавали крутые ролики под названием «Вульф», покупателям красочно расписывали их достоинства, а потом на них гоняли возле нашего торгового центра, играли в салки. Тогда это было прямо повальное увлечение. Потом мода ушла. А зимой мы катались на коньках. Моя бабушка со стороны папы работала в Измайловском парке, в прокате коньков, и для нас это была привычная локация — часами мы там с пацанами круги наворачивали.

- Но параллельно играли в школьных постановках, смотрели советское кино. Рано определились с призванием?

- У кого-­то это происходит и раньше. Но я очень любил отечественные ленты. Особенно «Дон Сезар де Базан», «Гардемарины, вперед!», сериал «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» с Василием Ливановым и Виталием Соломиным. У бабушки с дедушкой я нашел деревянную заготовку под курительную трубку, взял ее себе, вставил туда карандаш и так
важно гулял по улице. То есть я пародировал, обезьянничал — совершал первые шаги в сторону профессии. Что касается моего дальнейшего пути, то когда в одиннадцатом классе я ходил на подготовительные курсы во ВГИК и у меня там чего-­то не получалось, я сильно сомневался. Шел из института к метро, думал: я же стихи пишу с тринадцати лет, и музыка мне нравится. Может, на этой ниве что-­то произойдет. То есть у меня всегда было два направления, на которые я рассчитывал. Здорово, когда у тебя есть возможность не ограничивать себя чем-­то одним.

- Очертите спектр ваших интересов в искусстве.

- Я довольно всеяден и любопытен. Консерватор лишь в одном — везде должен чувствовать отдачу от автора, иначе скучно. Это у меня от нашего мастера в ГИТИСе — Леонида Ефимовича Хейфеца, с которым нам невероятно повезло. Впрочем, не только с ним, но и с замечательной группой наших педагогов. Тот же Борис Павлович Рабей, который внес львиную долю труда в становление своих студентов. Работал в противовес Леониду Ефимовичу. Хейфец был реалистом, документалистом, стоял за правду, а Рабей объяснял методику просто — говорил, что вся актерская составляющая проговаривается в мультфильме «Винни-­Пух»: «входит-­выходит». Не надо ничего себе придумывать. Кстати, благодаря книгам Довлатова, которые мне подкинул все тот же Борис Павлович, я получил свою дебютную роль в кино. Оказалось, что я единственный помнил значение одной нецензурной фразы из его произведения, и это произвело впечатление на режиссера картины «Кремень» Алексея Мизгирева.

- Зрителю вы запомнились по сериалам «Перевал Дятлова», «Персональный ассистент», «Шаляпин», «Мосгаз. Метроном». Какие премьеры еще ждете?

- Не так давно закончились съемки полного метра — фильма Николая Рыбникова «Девятая планета», с Юрой Борисовым, Ирой Старшенбаум, Алексеем Серебряковым. Очень жду эту работу. В этом году еще должен выйти сериал «Куколка» Егора Анашкина. Там я снимался с прекрасным Романом Сергеевичем Мадяновым, царство ему небесное, с питерским актером Олегом Алмазовым.

- За какие жанры вы бы с радостью взялись в данный момент?

- Я против заданности. Комедия, драма, все неплохо. А уж если психологический триллер, то совсем отлично.
Вроде «Настоящего детектива». Я же киноман и знаю толк в хорошем кино.

- А что скажете про гонорары?

- Не зря Ремарк утверждал, что «деньги — это свобода, выкованная из золота». Понятно, что с ними проще, нежели без них. Я не нуждаюсь в личной яхте или частном самолете, достаточно советских минимумов — собственная квартира, дача,
автомобиль. Можно даже без машины, меня вполне устраивает общественный транспорт. К шопингу равнодушен, предпочитаю носить вещи черного цвета, удобные джинсы, кеды и водолазки. Бадлоны, как их называют в Питере. Недвижимостью пока не обзавелся, жилплощадь арендую, и нужно зарабатывать на свою. А потом и на дом с баней, и на выпуск альбома, материала полно. (Улыбается.)

- Путешествия вас вдохновляют?

- А как же! Прекрасно любоваться Парижем с Монмартра, пить вино и сочинять. Или размышлять у фонтана возле Пантеона в Риме. Сидеть в городе, которому более двух тысяч лет! Это же колоссальная энергетическая подпитка. Но русский пейзаж в глубинке, с печкой, с костром, тоже в кайф. Люблю собирать грибы в лесу. У меня мама родом из Ярославля, и она спец по засаливанию. Контакт с природой мне необходим. Я вот в птицах разбираюсь, подростком много за ними наблюдал в полях с биноклем. Динозавров еще изучал, всевозможные минералы, растения, насекомых. Пытливым рос. И для меня
характерно получать знания индивидуально, в спокойной обстановке. Даже иван-­чай как-­то сам решил ферментировать. (Улыбается.)

- В юности вы выходили на сцену «Театра doc», Центра драматургии и режиссуры Алексея Казанцева и Михаила Рощина. Нынче подмостки для себя не рассматриваете?

- За редким исключением наши театры сегодня выдают мертвечину, слишком много уж наигрывают, еще и с пошлым подтекстом. В труппу я точно не ходок. Но если позовут в качестве приглашенного актера на достойную постановку с классной командой, то буду не против рассмотреть приглашение.

- Вы уже сами дважды отец, но выглядите невероятно молодо. Восхитительная генетика. Для жизни это супер, а для работы?

- Нет, разумеется. У меня же взгляд уже не юного человека. Глаза выдают с потрохами. Конечно, все это можно сыграть — вон Олег Евгеньевич Меньшиков это делал восхитительно. Но это только при условии, что режиссеру захочется работать именно с тобой, дав тебе роль на преодоление возраста. Но подобных задач в нашей индустрии сегодня нет в принципе. Есть куча ребят, органично произносящих текст, зачастую посредственный, а большее и не часто требуется. Планка же
существенно снизилась. Темп убыстряется, у людей уже нет времени, чтобы думать, размышлять, анализировать,– все заняты банально выживанием, зарабатыванием денег. И у актеров особо выбора нет. Хотя и среди нашего брата далеко не все выделяются харизмой. А наполненного человека сразу видно, равно как и наоборот. Сразу все становится ясно в актерских вагончиках: общаться интересно лишь с редкими людьми, в основном с теми, кто старше. Например, мне повезло немного поработать с Евгением Витальевичем Мироновым. Вот кто невероятный трудоголик! Беспрестанно искал какую-­то информацию, копал, исследовал. Первостепенная черта для каждого, как мне кажется.

- В одном из своих интервью вы озвучили мысль, что современным режиссерам уже не свой­ственно высказываться, как это делали Тарковский, Герман, Шепитько, Муратова. А как же Звягинцев?

- Это вопрос вкуса. «Нелюбовь» моя самая любимая лента у него. Актуальная и по сей день. Несомненно, он во все свои произведения вкладывал определенный смысл, и это очевидно. Художник имеет право на самореализацию, и каждый зритель его воспринимает по-­своему. Но эпоха явно сменилась. Недавно смотрел хронику, в конце восьмидесятых годов
корреспондент разговаривал на улице с молодежью, и заметно, что у них отлично выстроенная речь, немалый словарный запас. Выходит, в ту пору было гораздо больше любознательных детей. Сейчас усилия не нужно прикладывать, чтобы получить те или иные знания — они всегда под рукой. Оттого и память кратковременная.

- В таком случае самое время спросить про сыновей — старшему, Петру, уже одиннадцать лет, а младшему, Павлу, — восемь. Расскажете о них?

- Конечно. Дети примирили меня с самыми мрачными месяцами года — ноябрем и февралем, потому что родились как раз в это время. Стрелец и Водолей — лучшие! В младшем больше актерского, музыкального, креативного. Оба посещают бассейн, причем старший увлечен водным поло, и из воды его вообще не достать. Кроме того, мелкий ходит на хор, а старший на гитару. Получается, Павел у нас звезда, а Петр более сдержанный парень, но тоже лидер — ребята к нему тянутся.

- На родительских собраниях присутствуете?

- Ни разу не был. Однажды собрался прийти и поставить на место учительницу, которая говорила такую несусветную чепуху, но она своевременно уволилась. Понимаете, я не добрый и могу в пух и прах разнести человека, который обязан нести ответственность на своей должности, а этого не выполняет. Увы, образование в наших средних школах оставляет желать лучшего. Все сосредоточены не на знаниях, а на отметках.

- Как обычно проводите свободное время с детьми?

- Мы играем. Дома в машинки, строим город, а на улице, как правило, собираемся большой компанией, и это уже салки или еще что-­то активное. И очень любим просто болтать. Мальчишки задают вопросы, любые, запретных тем у нас нет, и я им отвечаю подробно. Для меня основная задача — быть другом, не потерять доверия, потому что скоро начнется пубертат, а это неизменно сложный период.

- Правда, что с мамой сыновей, актрисой Анастасией Безбородовой, вы развелись?

- Да. Так вышло. Я человек творческий, периодами мне необходимо быть одному, к сожалению. Раньше этого не знал. Просто наступает момент, когда нуждаюсь в перезагрузке, в одиночестве, чтобы прислушаться к себе. Кстати, дети вот совсем не мешают в этой истории. (Улыбается.) Сегодня не живем вместе, но мы всегда на связи — они мне звонят, пишут, делятся чем-­то, и пересекаться мы стараемся как можно чаще.

- В настоящий момент вы в отношениях? У вас появилась дама сердца?

- Да, мое сердце занято. Она актриса, мы с ней тоже познакомились на съемках, и вместе уже восемь лет. Но я не афиширую наш союз. Знаете, как у Тютчева — «Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои». Когда уже дойдет до каких-­то серьезных событий, тогда будет другой разговор.

- Чем эта женщина вас привлекла?

- Масштабом личности, обаянием. Плюс она очень красива. И талантливая. Мы сходимся буквально во всем. Один мой товарищ как-­то сказал, что для него жена — его лучший друг и шлюха. Это идеальный фундамент. Я с ним абсолютно согласен.

- Некоторые еще добавляют пункт про кулинарию.

- В современную эпоху это не актуально, тем более что я не гурман и к еде отношусь исключительно как к топливу. А вот совпадение чувства юмора, да. Совместные интересы — тоже. Вы только представьте себя рядом с партнером, который, оказывается, обожает примитивные, помоечные фильмы, это же все, тупик — беседовать не о чем. А мы с моей возлюбленной можем разговаривать часами, допоздна, на разные темы. Мы даже карантин пережили без конфликтов, что показательно. Это ведь была крупнейшая проверка для всех.

*Признан иноагентом в РФ

Как Вы оцените?

0

ПРОГОЛОСОВАЛИ(0)

ПРОГОЛОСОВАЛИ: 0

Комментарии