«Гражданская позиция возникла как аппендицит. И ты не знаешь, как с ней жить». Анна Шалютина ушла с ОНТ

Вчера мы писали про то, что белорусские телеведущие массово увольняются по собственному желанию. Сегодня о том, что она уходит с телеканала ОНТ, сообщила ведущая программы «Наше Утро» Анна Шалютина. Из эфира ушел и ее соведущий Дмитрий Шунин.

Мы связались с ней, чтобы узнать о мотивации, которая заставила ее принять такое решение:

— У меня есть такое свойство личности: я очень долго молчу. Даже когда есть что сказать, даже когда просят: не могу — и всё. Но в какой-то момент рот открывается — и закрыться уже не может. Могу сказать, что это решение связано только со мной, с моим состоянием и ощущениями.

— Вы дружите с Катериной Раецкой и Денисом Дудинским, которые были отстранены от ведения «Славянского базара» еще в июле. Это подтолкнуло вас к решению?

— Мне очень повезло с близкими людьми

После того, что произошло с Катей и Денисом, меня много раз спрашивали: «Вы теперь по разные стороны баррикад?». Я отвечала, что нет таких баррикад, которые способны нас с Катей развести по разные стороны. Поэтому я акцентирую на том, что я среагировала не на чужие решения или призывы уважаемых мной коллег в соцсетях. На меня нельзя повлиять извне, на себя влияю только я сама — меня с детства так учили. Дима Шунин, который принял такое же решение, сказал важную фразу: «Единственное, чего мне хочется, чтобы я и моя совесть храпели в унисон». И мне это очень близко.

Мы всегда работали в паре: благодаря Диме я когда-то пришла на радио, а теперь наша история закольцевалась. Когда я задумалась про уход с телевидения, думала, что он меня не поддержит: у него семья, свои обстоятельства и ценности, на которые он имеет право. Но мы поговорили и выяснилось, что он думал обо мне то же самое. (Смеется.)

И в итоге мы нашли взаимопонимание за две минуты.

— Как-то в интервью вы сказали, что если останетесь без работы, не станете долго горевать и будете счастливы, делая коктейли на пляже. А как оно, когда в жизни, а не в теории?

— Очень сложно. Я ведь по-настоящему люблю свою работу. Когда в разговорах с подругами всплывала тема гипотетической измены любимого человека, у меня всегда была непопулярная точка зрения: для меня бОльшая трагедия, чем сам факт предательства, то, что ты вынужден отказаться от человека, которого ты любишь.

И с работой происходит точно также. Мы все сейчас отказываемся от любимого дела, на которое положили много лет труда. Например, Дима Шунин отработал на телевидении 20 лет.

— Готовы к тому, что сейчас в вас полетят комментарии из серии «а где ж вы раньше были, разве не видели, что происходит»?

— Готова. Я не то чтобы всегда была отъявленным гражданином. Моя гражданская позиция заканчивалась на комфорте и безопасности моей семьи. В этом году — я это почувствовала еще весной, видимо, из-за всей этой пандемии, когда у всех нас было время, чтобы заглянуть в себя — что-то изменилось. Я спрашивала у близких: «Откуда что взялось?».

Эта гражданская позиция возникла как аппендицит. Вдруг, к 30 годам, начала болеть и даже кровить. И ты не понимаешь, куда её деть, что с ней делать — нормально же жила!

Не знаю, есть ли смысл говорить и без того понятные вещи о том, что базовые ценности у людей должны быть одинаковыми. О том, что немотивированная, бесцельная жестокость неприемлема. О том, что оскорблять людей — плохо. Унижать людей — плохо. Бить людей — плохо…

— Руководство разделяет вашу позицию?

— У нас с руководством нет претензий друг к другу. Все ступени руководства, когда я принесла заявление, согласились с тем, что каждый должен жить по совести и в согласии с собой. Они делают то, во что верят.

И я тоже хочу делать только то, во что верю я.