Сергей Шнуров: «Гитару я своровал в ПТУ, где учился на реставратора»

— Сергей, если бы билеты на концерты плохо продавались, все бы вас поняли, но группа пользуется популярностью. С чего вдруг именно сейчас ставите точку в ее истории?

— Это связано с анализом обстановки. Я знаю, что происходит в шоу-бизнесе, и вижу, что уже абсолютная попса стала копировать группу «Ленинград» по части клипов, преподнесения материала, ненормативной лексики, и это становится совершенно невыносимо. Поэтому для того, чтобы придумать что-нибудь новое, я решил на некоторое время замолчать.

— То есть прощальный тур лишь формально, до появления новых идей?

— Если я ничего не придумаю, значит, он финальный.

— Концертная программа будет в чем-то иной по сравнению с предыдущей?

— У нас всегда отличается, потому что мы не играем с помощью записанных инструментов, у нас все звучит живьем. Мы на самом деле сейчас последние из живых групп. Чем отличается сегодняшнее исполнение Второго концерта Рахманинова от вчерашнего? Всем!

— Когда собираетесь на гастроли, выставляете организаторам какие-то особенные требования? Включены ли в райдер определенная еда, гримерка исключительного цвета?

— Райдер менялся много раз и в лучшую сторону. В нем есть кофемашина, вода

— Вы заняли второе место в рейтинге самых богатых российских знаменитостей по версии Forbes. И за прошлый год заработали почти 14 млн долларов, обогнал вас разве что хоккеист Александр Овечкин. Если туров не станет, переключитесь на частные мероприятия?

— Срочности и насущности в том, чтобы что-то зарабатывать, у меня, слава богу, нет. Корпоративки, наверное, никуда не денутся. Этот актив я не списываю со своих счетов (цены на подобные выступления группы начинаются от 100 тысяч долларов. — Прим. «Антенны»). Но все зависит от экономики страны. Я же не могу предсказать, что с ней будет через два года. Может, корпоративы запретят как явление.

— Придумали для себя какие-то варианты альтернативных занятий?

— Посвящу себя всему, как обычно. Я художник с большой буквы Х, о чем неоднократно заявлял (Сергей пишет музыку к фильмам и сериа­лам, придумал стиль живописи брендреализм, выставки его картин проходили в музее современного искусства «Эрарта» в Санкт-Петербурге и Московском музее современного искусства. — Прим. «Антенны»). Буду по-прежнему перерабатывать эту действительность и пытаться найти ей какое-то поэтическое объяснение.

— Есть ли вероятность, что осенью снова займете кресло наставника в шоу «Голос»?

— Все может быть. Будущее прекрасно тем, что оно предполагает любые возможности, и шоу «Голос» в том числе. Если позовут, не откажусь, потому что мне предыдущий цикл этих программ пришелся по душе и, можно сказать, понравился. Я себя чувствовал там на своем месте.

— И вас признали лучшим наставником сезона проекта.

— Да, зрители! Поэтому, видимо, придется мне идти.

— Следили ли вы за недавним скандалом на детской версии проекта, в которой победила дочка певицы Алсу, но зрители усомнились в честности результата?

— По моему мнению, подобным конфликтам уделяется слишком много внимания, как будто других, более важных вещей нет. Это конкурс не серьезно, просто шоу.

— Сейчас среди артистов есть тенденция повышать квалификацию, осваивать новые профессии. Вы три года проучились на философском факультете в Теологическом институте и бросили. Раз появится свободное время, может, вместе с ним придет и желание стать обладателем диплома?

— Нет, ни в коем случае! Вы что! Уж если я в 90-х не получил высшее образование, когда оно еще теплилось, было довольно академическим, со следами советского, то сейчас это абсолютно бессмысленно.

— Почему? Система нашего образования настолько плоха?

— Она не стала хуже, просто осталась в своем прекрасном XIX веке, где и была. Она лучшая, но для того времени.

— А ваши дети, Серафима и Аполлон, сейчас учатся?

— Они, слава богу, отмучились уже (дочь артиста – графический дизайнер; сын – художник, учился в английской школе в Валенсии, проводит выставки своих картин. — Прим. «Антенны»).

— Насколько удается принимать участие в их жизни?

— Оно, конечно, есть. Я с ними встречаюсь, мы беседуем, гуляем, ходим в музеи. Мы прекрасные друзья. Благодаря современным технологиям можем созвониться из любой точки мира.

— В Интернете есть информация, что вы реставратор произведений из дерева 4-го разряда. Объясните, в чем суть этой специализации.

— Это правда. Я могу отреставрировать буфет, какой-нибудь диван или кресло. Вот вы бывали в Эрмитаже? Видели, что там стоят стулья, на которых ленточка и нельзя сидеть? Вот эти стулья туда поставили после того, как их отреставрировали такие люди, как я.

— В жизни это вам пригодилось?

— Конечно, я же защищал диплом и что-то для этого сделал. В принципе даже сейчас смогу сколотить какую-нибудь табуретку. Но этот навык имел бы какое-то значение, если бы не было всем известного магазина шведской мебели. Тогда я, наверное, чувствовал бы себя гораздо лучше и уютнее с этой специальностью.

— Сегодня умение делать что-то руками – это скорее редкость.

— Практически 99 процентов молодежи умеют постить в социальные сети. Они же руками лайки ставят! Это тоже навык.

— Несоизмеримый. Но вернемся к «Ленинграду». Когда вы в 1997 году собрали группу, был ли у вас бизнес-план? Продумывали ли риски, как скоро начнете зарабатывать?

— По-моему, тогда в русском языке такого слова еще не было. Группа начала приносить мне прибыль с первого момента ее существования, потому что в нее абсолютно ничего не вкладывали.

— А как же те же инструменты? Они ведь стоят денег.

— Инструменты уже были. Я свою бас-гитару своровал в профессионально-техническом училище, где учился на реставратора. Поэтому какие вложения? Сразу после того, как я вышел на сцену, всегда была прибыль. С первой секунды.

— Изначально коллектив группы был мужским. Почему решили пригласить в него женщин?

— Это видимость. Женщины в «Ленинграде» были всегда, просто за кулисами. Потом в один прекрасный момент я их выпустил, и они оказались на сцене.

— Выпустили, чтобы разделить с ними славу?

— Потому что раньше, когда они были за кулисами, мы возвращались после концерта и находили там пустые бутылки. Они выпивали все! Поэтому я подумал, что будет дешевле просто пригласить их на сцену.

— Солистки в «Ленинграде» часто меняются…

— Спиваются! (Смеется.)

— Подбираете их вы?

— А как еще? Это же моя группа. Конечно же вначале определенные люди смотрят, потому что 300 человек (это условная цифра) я не буду прослушивать. Зачем? Потом из какой-то выжимки, где-то из 20 кандидаток, я уже выбираю трех.

— Что должно быть в девушке, чтобы она стала частью группы: голос, внешность, задор?

— Наверное, все-таки это темперамент.

— В чем прелесть, а в чем трудность работы с женщинами?

— Как мне кажется, мы сейчас живем в мире, где у нас абсолютно равные права. То есть подход к женщине такой же, как и к мужчине. То бишь у нас никаких различий не может быть. Зарплату мы должны получать одинаковую, у всех восьмичасовой рабочий день. Единственное, что в армию женщин не берут, но это тоже поправят скоро.

— С группой вы исколесили множество городов и стран. Сколько времени в году удавалось побыть дома?

— Наверное, около месяца. Думаю, в этом плане у всех, кто ездит на гастроли, да и у артистов театра, одинаковое положение дел. Вообще, хотелось бы чаще бывать дома.

— Последний концерт тура намечен в Санкт-Петербурге в октябре. После предадитесь безделью?

— До этого у меня всегда доходили руки, я бездельничаю довольно регулярно. Люблю это дело и умею.

— Что это такое в вашем понимании?

— Ну, положим, я не убираюсь по дому. Или не лечу куда-нибудь, не еду на машине по восемь часов, чтобы где-нибудь сыграть концерт. Вот это бездельничать. Ничегонеделание – это тоже классное занятие.

— Вас нельзя назвать фанатом спорта, тем не менее выглядите вы хорошо. Бег помогает поддерживать форму?

— Это самый доступный вид физкультуры. Проснулся, надел кроссовки и побежал. Занимаюсь им, исключительно чтобы не чувствовать себя на сцене запыхавшимся.

«Ленинград. Стадионный тур» (18+), 14 июня, стадион «Открытие Арена», 19:00