Татьяна Бабенкова: «Женщине важно чувствовать себя в безопасности»

Татьяна Бабенкова внешне напоминает пушкинских героинь, но при всей романтичности обладает сильным характером, что помогло ей в свое время не поддаться давлению окружения. И сейчас она не в мейнстриме: читает книги, смотрит старое кино и уезжает в горы. О том, почему за ней закрепился статус «блатной» среди коллег, местах силы, хейте и личной жизни — в эксклюзивном интервью журналу «Атмосфера».

- Татьяна, вы родились в Воронеже

И хоть уже окончательно переехали в столицу, что для вас малая родина?

- Воронеж — это место моего становления. Я десять лет служила в Воронежском камерном театре, играла большие роли в очень хороших спектаклях. Там я обучилась профессии, актерскому мастерству. В Воронеже моя семья, близкие мне люди, самые хорошие друзья.

- Можно ли сказать, что для вас это место силы? И есть ли у вас необходимость туда выбираться, когда вы чувствуете, что немножко устали от московского ритма?

- Нет, места силы для меня совершенно другие. Меня вдохновляет и наполняет энергией природа. Я очень люблю путешествовать по России: Камчатка, Карелия, Алтай. В этом году побывала в Осетии. Когда я хочу отдохнуть, я еду в горы. Пляжный отдых — условные Мальдивы — меня совсем не привлекает.

- А в горы как выезжаете — с палаткой? Или, может быть, вы увлекаетесь альпинизмом?

- Нет, альпинизмом я пока не занимаюсь, но мне это страшно интересно. Я обожаю горы! Это настолько мощная энергетика, величественная сила — словами передать невозможно, только почувствовать. После таких поездок я возвращаюсь другим человеком. Там происходит перезагрузка, открываются новые смыслы. На Алтае я была несколько раз, брала машину, палатку. В Осетии я забиралась на самые высокие точки горы Цей. Не обходилось без приключений, когда машина отказывалась ехать. Но я действительно там отдыхаю душой.

- Вы не боитесь получить травму? Это же опасно — подниматься так высоко. А у вас спектакли, съемки– ногу сломаешь, и все.

- Да, в этом году у нас с братом произошла очень страшная история — мы едва не сорвались в пропасть. Забрались на такую высоту, что под нами были только облака. Набрали воды, начали спускаться, и я услышала за спиной шорох — брат не удержал равновесие и упал прямо на меня. Медленно мы скатывались вниз к обрыву по этой вулканической породе. Я держала его, пыталась еще цепляться ногтями за землю, впивалась в нее, потому что там не за что было ухватиться. Но внутри не было паники, не было злости. Я чувствовала: все, что происходит в горах, не просто так. И вот каким-то чудом нам удалось замедлить падение и вернуться на твердую почву. Руки-ноги тряслись. Понадобилось время, чтобы прийти в себя и продолжить спуск. Но, когда мы спускались, я понимала, что это произошло ради чегото. И действительно: у нас с братом состоялся прекрасный разговор, который очень помог ему в дальнейшем. Для меня тоже открылись новые вещи, которые я о себе не знала. Когда я вернулась в Москву, эти чудеса продолжились: были знаковые встречи, события. Так что это происшествие стало некоей точкой отсчета. Горы меняют твое сознание. Видимо, поэтому чувство опасности не останавливает тех, кто совершает восхождение.

- Я как раз сейчас вспоминала историю с альпинисткой Натальей Наговицыной, которая сломала ногу и осталась совсем одна…

- Да, это ужасно. Альпинизмом я не занимаюсь. Это не просто страшно и опасно. Надо обладать большой физической силой, выносливостью и крепкой психикой. Постоянно тренироваться. Даже когда просто идешь в поход с палаткой, нужно быть подготовленным человеком, понимать, как ты ходишь, проверять каждый камень, на который наступаешь. Но горы — это магия. И я понимаю, для чего работаю — просто, чтобы вырваться туда на несколько дней. (Улыбается.)

- Это является своего рода победой над собой, неким преодолением?

- Нет, мне кажется, я в жизни так много всего уже преодолеваю, что не хочу искусственно создавать себе испытания, добавлять перчинку. Не для этого мне нужны горы, природа, небо и звезды. Мне это нужно для внутреннего познания себя. И всегда что-то новое открывается, как, например, на Алтае, куда я приезжаю каждый год. Мой друг, который провожал меня и потом встречал после экспедиции, признался, что увидел две разных Тани. И это правда. Алтай меня поменял абсолютно, расставил все по местам, и мне стало спокойнее жить. Хотя я не искала шаманов, не делала никаких запросов. Но местные жители, с которыми я жила в деревне, многому меня научили.

- Есть какие-то особенности в бытовом плане?

- Обычный деревенский быт, но при этом у них абсолютная вера в силу природы. Они здороваются с небом, горами, солнцем. Заходя в реку, нужно сначала поклониться воде, трижды умыть лицо. Выходя, ты должен ее поблагодарить, это уже привычный ритуал. Они верят в то, что природа помогает нам. И действительно, глядя на мощную реку Катунь, ощущаешь, что это нечто большее, чем просто река. Ты можешь с ней о чем-то разговаривать, доверять сокровенные мысли. Там яркие звезды, просто невероятных размеров. Я просыпалась очень рано, просто чтобы встретить рассвет, погулять одной.

- Какие-то ритуалы вошли в вашу жизнь?

- На Алтае очень холодная вода, и она везде такая. Искупаться можно только в бане. Греть воду каждое утро сложно, я приучила себя обливаться холодной. И до сих пор, уже вернувшись в Москву, принимаю контрастный душ, так как не хотела отвыкать от этой привычки. Контрастный душ — это полезно.

- Мне кажется, вы вообще за собой следите: такая тонкая, звонкая.

- Ну, я хожу на фитнес и занимаюсь йогой. Получаю невероятное удовольствие от этого. И 28 сентября (на момент интервью — прим.ред) я побегу благотворительный марафон на десять километров — их максимальная дистанция. Хотя мой тренер и недоволен, говорит: «Таня, бег не твое». (Смеется.) Но мы готовимся. Я просто очень люблю спорт, мне нравится чувствовать возможности своего тела. Это и в профессии помогает, и в жизни.

- Как у вас проходила адаптация к Москве? В своих интервью вы вспоминали, как часами сидели на Павелецком вокзале, на лавочке, в ожидании проб, потому что не знали города…

- Для меня вокзалы — очень грустное место. Печально и когда провожаешь кого-то близкого, и когда сама уезжаешь. То, о чем вы говорите, было так давно, даже не помню, какой был год — 2012-й, 2013-й? Я к этому не возвращаюсь, но благодарна себе, что мне хватило смелости, силы духа, терпения идти за мечтой. Как говорит мой тренер, я все вывожу на характере.

- Тяжело было?

- Да, потому что женщине важно ощущать себя в безопасности, быть защищенной. И когда ты одна в чужом городе, это сложно психологически. Но у меня есть моя семья, которая всегда меня поддерживала. И я не скажу, что были какие-то патовые ситуации, люди сталкиваются с гораздо большими сложностями. В двадцать лет на максимализме можно многое вынести.

- Как прошел ваш переход из Воронежского камерного театра в «Современник»?

- Для меня это было абсолютным счастьем, потому что я всегда хотела работать на большую сцену. В Воронежском камерном театре сначала был зал на сто человек. Потом построили новое здание — и он расширился до двухсот. В таком интимном разговоре со зрителем тоже была своя прелесть. Иногда я скучаю по глазам, которые совсем рядом. Но мне было страшно интересно выйти на сцену «Современника», распределить свою энергию на зал, где девятьсот зрителей, и почувствовать их ответную эмоцию.

- Театру удается сохранить традиции Галины Волчек?

- Я в театре не так давно и, к сожалению, не застала Галину Борисовну. Разумеется, я посмотрела весь репертуар «Современника», видеозаписи спектаклей. Этот театр славится тем, что между актерами очень близкий партнерский контакт. И актеры старой школы, безусловно, передают традиции молодым. Особенно это заметно в тех спектаклях, которые ставила сама Галина Борисовна. Например, «Три товарища», где я играю Пат. Режиссура построена так, что ты просто не можешь не следовать этому рисунку. Там очень много трогательных, интересных мизансцен. Этот спектакль можно играть и двадцать пять, и тридцать лет.

- Как вас приняли в коллективе?

- Меня приняли хорошо. Но изначально ребята думали, что я какая-то «блатная актриса», которую кто-то привел, хотя в действительности был большой кастинг, меня выбрали из многих претенденток на роль Пат. Некоторых возмутило, что я сразу попросила текст, попросила запись спектакля, проходку, чтобы увидеть весь репертуар. Мне казалось, по-другому невозможно. Ты не можешь влиться в коллектив, не поняв, кто есть кто, кто как играет, кто как взаимодействует. Помню, когда я пришла на первую репетицию, Сережа Гирин, который играл Ленса, был настроен довольно критично по отношению ко мне. Но когда мы сыграли сцену, он подошел и сказал: «Можно я тебя обниму?» (Улыбается.) И мы стали друзьями, дружим до сих пор. Но в целом я довольна, как меня приняли в театре.

- Есть что-то общее с вашим вхождением в театр и театральным институтом, где вас сначала тоже воспринимали как «блатную».

- Да-да, хотя блатного на тот момент были только мои сапоги, которые я купила, чтобы спеть песню на вступительных экзаменах. (Улыбается.) Таков мой путь, но, если ты профессионал и действительно честно относишься к своему делу, можно этого не бояться. Всегда найдутся люди, которые скажут что-то нелицеприятное в твой адрес. Не стоит вообще об этом думать и забивать себе голову, потому что ты не можешь всем нравиться, да это и не нужно.

- Институт дал вам хорошую закалку в отношении хейта?

- Да, институт даже не театральный, а тот, где я училась до этого на управленца. Я сейчас благодарна всем девочкам, которые не хотели общаться со мной два с половиной года. Я сидела одна за партой. Мне дали обидную кличку Перекись из-за светлых волос. Мальчики по-тихому подходили и предупреждали, что после уроков меня хотят побить. Однокурсники стремились сделать мою жизнь максимально трудной. Но они даже не представляли, какую пользу мне в итоге принесли. У меня сейчас нет обиды, только благодарность этим людям. Я с ними больше никогда не пересекалась. Наши пути разошлись навсегда.

- И никто вам не писал потом в соцсетях: «Таня, как же мы ошибались! Прости»?

- Мне писали в соцсетях ребята, которые просили помочь с какими-то моментами в Москве. Я им помогала. А девочки не писали, нет. Я единственный раз встретила одну «заводилу» в магазине случайно — приезжала в Воронеж играть в спектакле. Увидев меня, она переменилась в лице, вся пошла красными пятнами. И даже не смогла мне ничего сказать. А я спросила: «Можно я тебя обниму?» Мы обнялись, и все. Это была единственная встреча. Вы знаете, я верю в то, что, когда люди перестают играть какую-то роль в твоей жизни, они просто уходят, и все. Их нет.

- А научили все-таки чему?

- Самое главное — слушать себя и не изменять себе. Когда я пришла в шестнадцать лет учиться в этот институт, все мои однокурсницы курили. Сначала они приглашали и меня за компанию, но я отказалась — с этого, собственно, и начался конфликт. Почему для меня было так важно отстоять свою позицию? Дело в том, что в школе произошла история: меня позвала покурить одна старшеклассница. Почему я пошла с ней, сама не знаю. Но до сих пор помню картину, как, сидя на корточках в каком-то неприглядном месте за школой, она курила эту сигарету. Это выглядело так некрасиво, вульгарно, что я дала себе зарок: никогда в жизни не буду курить. А она еще сказала: «Станешь чуть постарше, обязательно начнешь курить, как я». Думаю: «Ну уж нет! Как ты не буду!». И я не изменила себе, и я до сих пор не курю, мне просто это не нравится.

- Но в актерской профессии тоже бывает сложно отстоять себя и какую-то свою внутреннюю правду, не пойти по мейнстриму, не стать заложницей амплуа.

- Когда я сыграла Алену в сериале «Полицейский с Рублевки», и мне стали предлагать роли девушек главных героев, я очень боялась войти в это амплуа. Потому что мне как артистке, в первую очередь театральной, интереснее играть разные роли. И я отказывалась от подобных предложений. Но в кино очень редко кто будет предлагать что-то, идущее вразрез с твоим типажом. Поэтому, на мой взгляд, важно слышать режиссера и пробовать что-то новое для самой себя. И в целом важно слушать режиссера. Если вы будете играть со своим мнением, вы будете играть одно и то же. Вообще я снимаюсь немного, как мне кажется. И не всегда меня утверждают. Есть роли, которые мне хотелось бы сыграть. Но, к сожалению, меня не видят в этом ампула и в этой истории.

- Приведете примеры?

- Пожалуй, нет. Я не хочу об этом говорить. «Если меня не любят, то и я не люблю» — я недавно услышала это у Фанни Ардан, которая приезжала на творческую встречу. И я не могу желать быть там, где меня не хотят видеть. Это какая-то уже болезненная связь получится. Не выбрали, о’кей, иду дальше.

- Вам вообще не свойственно настаивать на чем-то в жизни?

- Ну нет, это немного другое. Если бы я не настаивала на том, что я хочу, многие вещи бы не случились в моей жизни. Например, кино. Я приехала в Москву, чтобы сниматься. Но у меня не хватает смелости навязывать себя режиссеру. Когда именно тебя хотят и видят в этой роли, происходит чудо сотворчества, вы вместе жизнь проживаете в этот период, а не просто зарабатываете деньги. И у тебя остается часть этого человека, того, что он в тебя вложил, чему научил. А у него остается часть тебя. Я никогда не говорила режиссеру: «Вы выбрали другую актрису, но посмотрите и меня, я уверена, что смогу». Если он выбрал не меня, значит, он сейчас хочет взаимодействовать с другой артисткой, и это круто.

- Как вы готовитесь к пробам? И есть ли у вас ритуалы на удачу, талисманы — пятачок в туфлю не кладете?

- Нет, я не верю ни в ритуалы, ни талисманы. Рассчитываю исключительно на свои навыки. Я верю в свой профессионализм и в то, что, если ты хорошо подготовился, даже если тебя не выбрали, время не потрачено впустую. Я стараюсь получать удовольствие от проб.

- А внешне готовитесь, чтобы больше соответствовать образу героини?

- Конечно, это все входит в подготовку роли. В зависимости от характера персонажа ты пытаешься подобрать соответствующую одежду, прическу.

- Была какая-то героиня, максимально от вас далекая в плане внешних проявлений?

- Проститутка. (Смеется.) На самом деле меня снова звали на роль девушки главного героя. Но меня зацепила эта, и очень захотелось попробоваться, потому что проститутку я до этого не играла. Я благодарна, что режиссер дал мне такую возможность. Видимо, я была неплоха в этом образе (смеется), потому что меня утвердили. И я очень серьезно готовилась, читала литературу, смотрела какие-то интервью, пыталась понять психологию этих женщин. Это актерская сущность, когда хочется сыграть чтото максимально далекое от тебя самой и открыть в себе новые грани.

- Не так давно на экраны вышел фильм «Неискусственный интеллект». У вас роль мамы — это тоже впервые?

- Да, впервые, я была потрясена, когда меня пригласили. Причем у меня не было проб, я согласилась — и меня сразу утвердили. И это тоже было для меня неким вызовом, потому что я мам никогда не играла. Для меня мама — это что-то теплое, лучезарное, с доброй улыбкой, трогательное и заботливое. И режиссер Алексей Чадов смог, как мне кажется, сделать эту роль такой особенной. Мне было очень интересно поработать с Лешей. Он прекрасный артист и очень большой, человечный режиссер. За весь съемочный период он ни разу не повысил ни на кого голос, не выругался. Хотя на площадке всякое случается. Помню один случай, когда Алексей сильно нервничал, что-то не складывалось. Он отложил свой планшет, телефон и сказал: «Дайте мне пять минут». Ушел, подтянулся на турнике несколько раз и вернулся к нам абсолютно спокойный. Вся группа относилась к нему с огромным уважением, и мы искренне хотели сыграть так, чтобы Алексею понравилось.

- А как вам юная звезда Леон Кемстач, невероятно популярный после «Слова пацана»? Как строилось ваше общение?

- По-доброму и очень интересно, потому что Леон не мог считать меня мамой, а я его — таким уже взрослым сыном. Поэтому нам приходилось играть. (Улыбается.). Леон мне показался хорошим, отзывчивым, порядочным парнем. И у нас было прекрасное взаимопонимание.

- Каким образом вы вдохновлялись, работая над ролью? Это ваша мама? Или, может, собственный опыт общения с детьми?

- Это скорее моя мама. Она невероятно добрый человек ко всем, к нам, детям, особенно. Я таких чутких людей вообще не встречала. Даже мои друзья это говорят. В фильме есть сцена, где я переживаю за сына и плачу, это абсолютно прототип моей мамы, как будто я на секундочку стала ею.

- На себя не проецировали эту роль: какой мамой вы могли бы быть?

- Ну, мне кажется, если проецировать все, можно сойти с ума. Я никогда, например, не подставляю какие-то свои личные переживания для того, чтобы сыграть драматическую сцену. Мне кажется, актерское мастерство все же в другом заключается.

- Таня, а что с вашим семейным статусом? Я прочитала, что два года назад вы вышли замуж…

- Да, но я не обсуждаю в интервью свою личную жизнь, оставляя это для себя. Мне так комфортнее.

- Как вы относитесь к появлению в нашей жизни искусственного интеллекта, развитию нейросетей?

- Мне кажется, сейчас будет сниматься много фильмов на эту тему. И таких, где искусственный интеллект помогает людям, и где вредит. Я отношусь с принятием ко всему новому, и сама часто обращаюсь в GPT‑чаты с какими-то вопросами. Но у меня нет большого и широкого интереса к этому, я не использую «Умный дом» или Алису.

- Люди боятся, что в скором времени в профессии их заменит искусственный интеллект. В Голливуде даже проходили забастовки актеров. Как вы считаете, это надуманная проблема или здесь есть доля правды?

- Мы пока не понимаем, как будет дальше развиваться ИИ. Но развиваться будет точно. Какие-то вещи уже используются в кино. Думаю, долго будет сохраняться театр, потому что магию, которую создают актеры на сцене и зрители в зале, нельзя просчитать и заменить чемто искусственным. Вообще, чем больше все роботизируется и ускоряется, тем больше я иду в другую сторону. Например, с удовольствием читаю книги, потому что там другой ритм. Или смотрю старое кино, где есть кадры, не обрезанные секундным монтажом, и можно рассмотреть глаза артиста, понять, что переживает его герой. Из последнего, что меня зацепило и очень советую всем посмотреть, — сериал «Подстрочник», где Лилиана Лунгина одна в кадре на протяжении пятнадцати серий рассказывает историю своей жизни. Не оторваться.

- Сознательно замедляетесь сейчас?

- Скорее иду туда, где мне интересно. И вот когда такой ритм тебя останавливает, ты начинаешь слышать себя. Как, например, в дыхательных практиках или медитациях, которые я делаю ежедневно. Или в горах. Вот там я начинаю чувствовать свое дыхание, свое тело. Осознавать, что происходит. Мне кажется, это и есть жизнь.