Всегда жизнерадостный, энергичный и неунывающий, он писал о дружбе и любви, в которые верил. Творил играючи и немного по-детски, хотя не раз говорил, что не делит слушателей на больших и маленьких. В душе так и оставался ребенком. Любил жизнь и боролся до конца.
Шаинский был женат трижды
Светлана Шаинская, вдова:
– 26 декабря исполнился бы 31 год, как мы в браке. Владимир Яковлевич не дожил до нашего семейного праздника сутки. А познакомились мы в Москве в декабре 1983 года, мне было 17 лет, ему – 58. Поженились в 1986-м, несколько лет он за мной ухаживал. Покорил меня, исполняя свои произведения. Помню, как удивлялась, что, оказывается, все мои любимые детские песни – его авторства. Переспрашивала в восторге: «Эта? Тоже?!» Наша любимая – из мультфильма «Речка, которая течет на юг». Видела мультик по телевизору всего раз, а песенка запомнилась на всю жизнь. Она малоизвестная, но трогательная.
В США, в Сан-Диего, мы переехали в 2007-м, Владимира Яковлевича пригласил американский продюсер, который задумал сделать мюзикл из его произведений. Решили остаться. Мужу понравился город: солнечный, теплый, люди улыбаются. Но родину не забывали, Владимир Яковлевич приезжал в Россию с концертами, участвовал в передачах. В Америке больше всего любил океан. Обожал плавать, погружаться с маской и трубкой, вода была его стихией. Купался не часами, а днями. Когда приезжал на родину, занимался подводной охотой – на озерах, на море. Дружил с членами местных рыболовных обществ. Поначалу жизнь в Америке нас поразила, часто ходили по ресторанам. Но быстро привыкли к хорошему. И есть стали дома. Готовила я русские блюда. Владимир Яковлевич любил все обычное и полезное: борщ, котлеты, салаты. Особенно жаловал картошку в любом виде. В последние годы только ее и ел. По дому ничего не делал, но я его ничем и не загружала. В Америке быстро обзавелся друзьями. Даже встретил соседа, с которым у него в молодости в московской квартире был совмещенный телефон.
Память у Владимира Яковлевича была потрясающая – знал номера телефонов всех родных и знакомых. В детстве над этим даром подшучивали, а он им пользовался: учил листы домашнего задания за минуту до урока. Жить с ним было невероятно интересно. Он развлекал меня историями и фактами, которых у него в запасе, казалось, тысячи. Настольной книгой мужа была Библия, цитировал из нее наизусть целые главы. Слушала его с таким удовольствием, от мужа шла очень теплая энергетика. Он был обаятельным, нематериальным человеком, жил только музыкой.
Раз в год мы собирались семьей вместе. Сын Вячеслав, ему 30, приезжал из Москвы, Аня, ей 27, – из Сан-Франциско. Дочка много работает, трудится в Силиконовой долине. У Владимира Яковлевича есть еще сын Иосиф от второго брака, ему 46. От него – двое внуков: семилетняя Алиса и двухлетний Марк. Они его редко, но навещали.
Дома, в Сан-Диего, на рояле у Владимира Яковлевича всегда стояли ноты. Но чаще он не исполнял что-то, а просил включить на проигрывателе классическую музыку. Мог сидеть и часами слушать. Любил Моцарта, Шопена, Бетховена, Баха, Чайковского. Плакал, когда в каком-то фильме вдруг звучали его любимые произведения. Его это трогало. А как Владимир Яковлевич сочинял: это было волшебство. Читал стихи, а ненаписанная музыка словно летала в воздухе, и он будто выхватывал ее. Перенесет на салфетку первое, что схватил, задумается: нет, говорит, мудрено вышло, не будет народ такое петь. И раз – еще десяток вариантов на одни и те же стихи выдаст. Иногда и с первого раза получалось. Поэты часто просили его переделать их стихотворения, потому что чувствовал, что будет близко людям. Только Михаил Танич иногда на него обижался, но потом соглашался. В последние годы мужу трудно было найти хорошие стихи, потому что почти всех, с кем он работал, не стало. Особенно он переживал, когда ушел Михаил Пляцковский. Поэтому бережно относился к тем, с кем был в хороших отношениях, поддерживал дружбу. Аида Ведищева приезжала к нам в гости. С Аллой Пугачевой, которая в юности исполняла его песни, пересекался на концертах.
Вскоре после нашего переезда в Америку, в 2008 году, у мужа обнаружили рак мочевого пузыря. Известие о болезни он воспринял спокойно. Первое, что сказал: «Ну умру так умру, у меня была хорошая жизнь». Лечиться решили в США, так как нашли хороших врачей, которые его удачно прооперировали. Я по профессии финансист, но работу оставила, чтобы ухаживать за ним. Совмещать не получалось. Да и муж хотел, чтобы я занималась семьей и домом. Жили мы в основном на авторские отчисления за его прошлые произведения.
Онкологию Владимир Яковлевич победил в 2010 году. И прожил после этого почти восемь лет. Но хирургические вмешательства его сильно подкосили. Он привык быть физически активным, много занимался спортом, а тут ограничение в движениях. Думаю, это стало большим ударом для него. Незадолго до дня рождения (12 декабря Владимиру Яковлевичу исполнилось 92 года. — Прим. «Антенны») почувствовал себя хуже, положили его в госпиталь, но в праздник собрался, шутил. Забирать из больницы его не стали. Решили, так будет лучше для него. 24 декабря в США католическое Рождество, для нас за эти годы в Америке оно тоже стало большим праздником. К нам в гости прилетела дочь Анна. Мы пошли к нашему папе в госпиталь, весь день провели с ним в красиво украшенной палате, с елочкой, отметили праздник. Владимир Яковлевич последние дней десять находился будто в полусне. Уже ничего толком не произносил, но, судя по жестам, понимал. Реагировал на отдельные фразы. Аня долго разговаривала с отцом; я оставила их наедине, чтобы не мешать. Потом мы ушли домой, а через несколько часов нам позвонили из госпиталя и сообщили, что Владимир Яковлевич скончался. Получается, это было наше прощание с ним. Последнее, что я сказала мужу, – как мы все его любим. И погладила по голове. Владимир Яковлевич держал меня за руку, а на этих словах подал какой-то знак головой. Будто согласился.
Завещания он не оставил. Несмотря на возраст, резко обрывал меня, едва я об этом заговаривала. О смерти не думал вообще. Поэтому решение, где и как его хоронить, нам с детьми пришлось принимать самостоятельно…
Вячеслав Шаинский, сын:
– Главное, что привил мне папа, – спортивный образ жизни. Он всегда рано будил меня и вел на речку или озеро. Летом брали с собой велосипед, зимой – лыжи. После этого – обязательно турник. Он считал, это лучший отдых. В детстве я сильно расстраивался, но теперь с ним согласен. Последний раз навещал отца несколько месяцев назад. Мы много разговаривали на профессиональные темы. Я тоже пишу музыку и преподаю в аудиошколе диджея Грува. Папа всегда радовался, когда я приезжал, не хотел отпускать. Уговаривал чаще бывать в Америке, а я в ответ просил его вернуться на родину. Так никому из нас переубедить друг друга не удавалось…
Юрий Энтин, поэт-песенник, друг:
— Я познакомился с Шаинским в 1969 году. Тогда работал на фирме «Мелодия» детским редактором. Ко мне зашел коллега и сказал, что пришел странный человек – невысокого роста мужчина в сандалиях, который хочет поговорить с директором. Я вышел к нему и увидел действительно чудного мужчину в вещах из магазина «Детский мир». Он представился: «Композитор Шаинский». Спросил его: «А что вы окончили?» Оказалось, две консерватории с красными дипломами – московскую и бакинскую, где Владимир Яковлевич учился у композитора Кара Караева. Я немного обалдел от такой образованности и спросил: «Что вы хотите?» Он: «Показать свои симфонические произведения, кроме того, я сочиняю песни на идише». Мы проговорили с ним несколько часов, и мне показалось, что Шаинский должен стать хорошим детским композитором и сказал ему об этом. А он: «Вы бы дали мне стих, я сочиню музыку». Я удивился: «Но здесь нет рояля». «А мне он и не нужен, достаточно стола». Я достал свое стихотворение про Антошку. Шаинский минут 10 постукивал по столу, мычал, а потом произнес: «Я готов». И спел песню от начала до конца. После этого мы отправились на «Союзмультфильм», где молодые художники задумали делать анимационный журнал «Веселая карусель». Показали им нашу песенку, и один из них сразу придумал образ симпатичного мальчугана. Это, наверное, был первый советский клип на детскую песню, чем мы с Владимиром Яковлевичем гордились. К слову, там же, на студии, мы сочинили заставку к «Веселой карусели».
С того момента мы подружились, начали работать вместе и сочинили около 50 песен. Следом после «Антошки» появилась «Чунга-Чанга». Мы всегда с Владимиром Яковлевичем писали в любви и дружбе; наверное, дети это чувствовали. А одной из наших последних стала «Первоклашка», которая всегда звучит на линейках 1 сентября. Когда Владимир Яковлевич переехал в Америку, к сожалению, он перестал писать детские песни, но Шаинский показывал мне композиции на стихи Шекспира, которые сочинил за океаном. Это выдающиеся произведения!
Шаинский был необычным, ни на кого не похожим человеком. Многие его ведь не понимали, да и талант не ценили. Около полувека назад, когда я привел его в детскую редакцию радио, мне сказали, что если еще раз приду с этим бездарным человеком, то проход сюда будет заказан и мне. И, знаете, с той поры я больше не бывал в той редакции. Знаю, что у Шаинского были враги. Помню, в радиопрограмме «С добрым утром!» объявили конкурс на лучшую песню. И три недели подряд награждали Шаинского. Разумеется, маститым композиторам это не понравилось, и они написали гневное коллективное письмо против Владимира Яковлевича. Причем профессионалы, известные люди. Несмотря на два красных диплома двух консерваторий, многие думали, что Шаинский неграмотный: настолько просты все его песни.
Два года назад на свой 90-летний юбилей Шаинский приезжал в Россию. Телевидение подготовило несколько программ о нем, в каждой из которых участвовал я. Прилетел он после тяжелейшей операции, но все равно вместе с артистами отплясывал на сцене «Чунга-Чангу». В голове не укладывалось, как при такой страшной болезни это возможно. Настоящий подвиг. Скучал ли он по родине? Не знаю. На такие темы с ним нельзя было говорить, он все равно отшучивался…
Комментарии