Алена Хмельницкая: «Здорово, когда женщина хочет кайфовать от жизни, а мужчина ей это дает»

«Недавно на съемках я совершенно спокойно шла от вагончика к вагончику по московской улице в домашнем халате. Хотя и думала: «Со стороны все выглядит не совсем нормально». Это надо любить и быть в меру сумасшедшей», — говорит актриса Алена Хмельницкая.

— Алена, 12 мая в 21.00 зрители ТНТ увидят новый сезон сериала «Бедные смеются, богатые плачут». Сюжет там забавный: олигарх, притворяясь смертельно больным, собирает в доме всю семью — детей, бывших жен и жену актуальную. Можете рассказать о том, как вы попали в этот проект и как проходили съемки?

— Попала как обычно — прошла пробы

Мы пробовались с Витей Васильевым, с которым у нас в сериале любовные отношения. В начале проекта мы встречались с Анной Снаткиной и Серафимой Соловьевой (они играют вторую и третью, актуальную, жену, а я — первую). У нас были репетиции. Сидели, разговаривали вместе с режиссером и креативными продюсерами. И это правильно, потому что потом темп съемок был не просто быстрый, а стремительный. При этом я вспоминаю работу что в первом, что во втором сезоне как очень комфортную. Мне повезло — снимали все в одной локации, не так далеко от моего дома. На большой территории стоят несколько домов, принадлежащих одному хозяину. Три съемочные группы работали там одновременно. Например, в одном доме шли съемки сцен взрослых, параллельно в другом — сцены в комнатах детей, а в третьем — обслуживающего персонала.

Мне очень нравится, как прописаны отношения персонажей, они незаклишированные, без штампа, которого ждешь от этой темы — муж и его бывшие жены. Начнем с того, что Сима, которая играет новую жену героя Саши Самойленко, совершенно не подходит ни под какие клише. Он женился на молодой, но не на глупенькой блондинке с искусственной красотой. Она из хорошей семьи, воспитанная и действительно его любит. И уже от этого как-то все сразу становится гораздо симпатичнее и человечнее. Мне очень нравятся отношения моей героини с героем Саши. Эти двое когда-то вместе начинали без денег, и они прекрасно ладят — как партнеры, как родственники. И мне очень симпатична наша странная парочка с Витей Васильевым. Моя Елена просто хочет кайфовать от жизни, развлекаться, получать удовольствие, и герой Вити ей это дает. Она умная женщина, но на данный момент ей нужны какие-то странные путешествия, чтобы ей говорили комплименты, чтобы ее обожали. Их союз и первому мужу, и всем остальным кажется нелепым, но Елена «парит» над ситуацией.

— Она похожа на вас сегодня?

— В ней гораздо больше мудрости, чем во мне, какого-то взгляда сверху. У нас немножко «Санта-Барбара», наши персонажи подчеркнуто богаты, мы все время с иголочки одеты, утром уже накрашены, с укладками. Конечно, я так не живу. Мы другие люди, которые постоянно работают, а не отдыхают.

Сниматься в этих чудесных интерьерах я обычно приезжала в патчах, в темных очках, с чистой, но не уложенной головой. И в спортивном костюме — самой удобной одежде. Мне этот контраст дико нравился, и я каждый день выставляла в сториз видео из жизни так называемой богемы: выезд на смену в полшестого утра. И хештег: на работу как на праздник. Сложнее всего дались первые дни, а через неделю все стало отлично, и даже было непонятно, какой смысл уезжать домой ночью. Я говорила: «Может, мы останемся и тут заночуем? Здесь все так хорошо и красиво». Потому что я не могу приехать домой в девять часов вечера, сразу лечь и спать. А какая-то пара часов бодрствования дома — это ни туда ни сюда. Времени хватает только на то, чтобы поругаться с ребенком из-за невыученных уроков. А пойти куда-то ты не можешь — иначе не выспишься. Экспедиции в этом плане комфортней — ты сосредоточен только на работе.

— Чем второй сезон отличается от первого?

— У нас появились новые действующие лица — героиня Наташи Рудовой, PR-агент персонажа Самойленко. Света Пермякова сыграла личную горничную моей героини, которая добавляет много юмора. Вообще, это интерактивная история, создатели очень активно раскручивают молодых героев, у тех даже появились свои фан-клубы в разных городах, и артисты туда ездят на встречи. Мне кажется, у сериала будет продолжение: такую историю можно продлевать бесконечно. Во всяком случае, хотелось бы.

— Я хотела спросить про ваши самые безумно-прекрасные по индексу счастья съемки. Мне кажется, это фильм «Арбитр», который вышел больше 30 лет назад…

— Сегодня «Арбитра» мало кто помнит, но в свое время это была культовая вещь. Ваня Охлобыстин все придумал, снял и сам сыграл главную роль. Компания собралась прекрасная — Федя Бондарчук, Кирилл Козаков, Ролан Антонович Быков, Римма Васильевна Маркова, Александр Соловьев, Ксюша Качалина… Но я была совершенно другим человеком, абсолютно не таким, как сейчас. И я очень плохо помню все это, только какими-то вспышками. Мне было двадцать. Мы просто тусовались с Мишей Мукасеем, который уже был оператором, Машей Серебряковой (женой Алексея Серебрякова), Ваней Охлобыстиным. И вот Ваня решил нас всех снять. Тогда были странные времена — случился путч. Творилось безумие, комендантский час, атмосфера, мягко говоря, неспокойная, немножко нереальная. И тут Ваня предлагает мне роль своей жены в «Арбитре»… Я помню примерку, потому что у меня там был совершенно безумный костюм с какими-то молниями. Еще одна вспышка — Ваня мне что-то объясняет по поводу нашей совместной сцены. Я даже на уровне сценария не понимала, что происходит. Потом уже, посмотрев фильм, подумала: «Так вот оно про что было!» Действительно очень крутое кино получилось. А в процессе это все казалось чем-то несерьезным, какой-то игрой. Но при этом было хорошее ощущение: «Прикольно, мы можем не только тусоваться, а еще и кино снимать!» Все только начиналось. Было время клипов, рекламы. Мы ходили друг к другу на площадки. Если узнавали, что кто-то снимает клип, могли просто приехать посмотреть. Тусовка тех, кто работал в тот момент, киношников и музыкантов, была небольшой и дружной. Вот атмосферу этого всего я помню очень хорошо. Молодость, свобода, бесшабашность...

— У вас разве не было цели заработать денег, прославиться?

— Если бы я занималась какими-то другими вещами: вакцины изобретала или джинсы шила, а потом вдруг увидела бы Ваню, и он бы мне сказал: «Старуха, а ну давай, снимись-ка в кино», — у меня к этому было бы другое отношение. Но я уже училась в Школе-студии МХАТ. И все же это было точно не про заработать. Только: «Ура, ура, я снова играю в кино!» У меня ведь уже были «Сердца трех», которые мы снимали летом 1990 года.

— «Сердца трех» — совершенно другое кино, зрители сразу его полюбили и до сих пор смотрят с удовольствием. И это один из последних фильмов, снятый в СССР…

— Говорят, что вообще самый последний. Режиссер Владимир Михайлович Попков очень долго не мог определиться с актрисой, которая должна была исполнять роль Леонсии. Я приезжала три раза на пробы в Киев, но ответа никак не получала, утвердили меня или нет. Прошло несколько месяцев, после чего было принято окончательное решение.

— Где проходили съемки?

— Большая часть в Крыму, но нас и в Индию занесло, где снимали один эпизод. Туда почему-то повезли только меня и Володю Шевелькова. На пляже на берегу Индийского океана снималась наша первая встреча, где я плещусь в волнах, а за мной наблюдает злодей Альварес Торрес. Его играл очаровательный, любимый всеми Рафаэль Артемович Котанджян. При этом бедный Рафаэль Артемович находится за тысячи километров от нас, и его отдельно снимали в кустах в Крыму. Кроме нас с Шевельковым, никаких артистов не взяли — слишком дорого. Но зато контрабандой провезли неядовитую змею. В Индии ведь в основном обитают ядовитые. А по сценарию меня кусает змея. В общем, художник-постановщик Сергей Бржестовский вез ее из Москвы в холщовом мешочке, закрепленном на животе. Потом ее там и оставили, назад не взяли.

— Как вам Индия?

— Другая планета, везде опасности, всякая зараза. Все нужно протирать, воду кипятить, запрещено многое, в том числе и свежевыжатый сок, питаться можно только в гостинице. Сложно было уворачиваться от радушного местного населения, которое обязательно хотело нас накормить, обнять или как минимум руку пожать. Я себя чувствовала некомфортно, не привыкла держать жесткую дистанцию.

— В Крыму по самоощущению было лучше?

— Да, в плане самоощущения прекрасно. Но там возникли другие сложности. По сценарию у нас много проездов на лошадях, а я тогда первый раз села в седло. Мне показали, как правильно ноги в стремена вставлять, за что держаться. А потом раздалась команда «Камера, мотор!» — и кто-то ударил по заду моей лошади. Она, как и другие пять коней, бросилась галопом. У меня ноги провалились в стремена, я вцепилась и в поводья, и в гриву. Мы мчались по горе, по краю обрыва, я не могла ни остановить лошадь, ни ею управлять. К счастью, все остановились буквально на краю обрыва. Очень обидно: я практически подвиг совершила, а на экране меня не видно. На лошади мог сидеть любой человек.

— Ваша Леонсия одновременно влюблена в героев и Жигунова, и Шевелькова. Зрительницы тоже влюблялись, спорили, кто из них лучше…

— В романе у Джека Лондона Генри и Френсис родственники и очень-очень похожи, до такой степени, что Леонсия их путает. Изначально у режиссера была идея снимать Олега Меньшикова в обеих ролях: Генри и Френсиса. Он не смог по времени. Когда так и не смогли найти артиста, который сыграл бы обоих персонажей, появилась идея снять двух артистов. Выбор пал на наших «гардемаринов», Жигунова и Шевелькова. И когда я по роли путала Жигунова и Шевелькова, все на площадке шутили, что у Леонсии проблемы со зрением и ей пора к офтальмологу… Тема, что они так безумно похожи, ушла в тень.

Три месяца снимали «Сердца трех» и столько же «Сердца трех 2». У Сергея Жигунова была продюсерская идея заняться продолжением. Роман Джека Лондона заканчивается, но Сергей придумал, что мы отправляемся на воздушном шаре за сокровищами в новые путешествия. Но не случилось. Может, если сейчас и решатся снять продолжение, то это будет, как у Дюма, тридцать лет спустя.

— Условия съемок сильно отличались от тех, которые у вас сейчас?

— Вагончиков не существовало в природе. В случае натурных съемок тебе или ставили палатку, или ты могла посидеть в каком-нибудь большом автобусе, среди костюмов и декораций.

— Хотя бы обеды вам привозили?

— Нет, конечно. И никакого туалета. Если снимали на натуре, в туалет ходили куда-то «до ветру», под открытым небом. Помню, как меня один раз гримировали при свете зажигалок. Три человека стояли вокруг и светили как могли.

— Неустроенность очень мешала?

— Она воспринималась не как неустроенность, а как единственно возможная реальность. Если сейчас мне скажут: «Алена, не будет у тебя вагончика, сядешь в чистом поле под дождем и под солнцем», — это покажется странным. А тогда такие первобытные условия были для всех. Вот мы сидели в этом чистом поле с прекрасным Игорем Владимировичем Квашой на съемках фильма «Сердца трех», он был в парике, я в кринолинах, и как-то мы замечательно проводили время, болтали.

— Сейчас у людей порой невероятные райдеры. Кстати, какой у вас?

— Ничего особенного. Я пью много воды. Раньше это надо было прописывать, а сейчас нет, потому что у нас век воды и все много пьют, на площадке всегда есть бутылки. Фруктами нас кормят, так что все нормально. Очень хорошо, когда есть кейтеринг, какой-то вагончик, где можно что-то перехватить, ведь не всегда хочется первое-второе-третье, иногда хватает просто кусочка сыра к кофе.

Вот я сейчас летаю на съемки в Армению, мне берут бизнес-класс, это агенты каким-то образом договариваются. А на антрепризные спектакли мы летаем экономом, и мне стараются сделать первый ряд, чтобы ноги можно было куда-то деть. Если летишь больше трех часов, это важно.

— У вас есть особый тревожный чемоданчик для съемок? Я имею в виду термобелье, рейтузы с начесом, еще что-то на случай, если придется в снегу полежать.

— Если придется лежать в снегу, я пошлю кого-нибудь за коньяком, а не за рейтузами с начесом. Был такой фильм «Галина», четыре серии. Мы снимали в Минске зимой. Стоял дикий холод, а натуры оказалось очень много. И я даже не знаю, как у меня губы вообще шевелились. Спасал коньяк. Я знаю себя, знаю свою реакцию и то количество, которое идет именно для согрева. И мне кажется, когда ты замерзаешь, это лучше всего.

— Какие еще экстремальные съемки у вас случались?

— На второй части сериала «Самая красивая» меня учили кататься на мотоцикле. По шоссе гнала дублерша на скорости, а момент заезда и выезда из кадра я делала сама. Еще меня снимали, когда я сидела за спиной каскадера на трассе. Это было страшно. Все мои родные опасались, что я увлекусь. Но нет, видимо, поздно. Если бы это случилось немножко в другом возрасте, может, я бы и увлеклась этим, особенно если бы влюбилась.

— У вас же еще был фильм про летчиц, где вы вообще летали.

— Да, сериал «Русские амазонки». Мы с Могилевской, Розановой и Леонидом Аркадьевичем Якубовичем бесконечно летали во время обеденного перерыва. Якубович ведь абсолютный фанатик этого дела и сам нас катал что на вертолетах, что на самолетах. В обычной ситуации мне бы и в голову не пришло на предложение: «А полетели» — ответить: «А давайте!» Но когда ты каждый день на аэродроме, это становится образом жизни. Я совершенно страх потеряла и как-то раз полетела выполнять для съемок фигуры высшего пилотажа вместе с пилотом, хотя девчонки благоразумно отказались. По большому счету, это не требовалось для сериала, или надо было лететь всем, потому что пришлось потом серьезно монтировать сцену. Камеру прикрепили к приборной доске. Я с трудом убрала с лица выражение, будто я на аттракционе, и старательно изображала, что для меня все эти фигуры высшего пилотажа: бочки, петли — рутина и обычная работа. Но от перегрузок лицо стало неузнаваемым.

— Вам не было страшно?

— Было. Редко кто не боится высоты или переворотов в стеклянной кабине. Но при этом я чувствовала абсолютное доверие к пилотам, которые работают в Мячково — это аэродром, где базируется частная авиация.

— Якубович не соблазнял тем, что можно получить диплом пилота?

— Нет, он посмотрел на нас, «трех девиц под окном», и понял, что тут некого соблазнять на такие вещи. Но он тогда нереально помог в качестве консультанта. Здесь, как и на медицинских сериалах, нужен человек, который в этом понимает, чтобы не получилось дикой клюквы. Якубович активно во всем участвовал, мы переделывали текст. Хороший вышел сериал, какой-то такой настоященский, и у нас сложились замечательные отношения. С нами был Михаил Жигалов, которого все звали по отчеству — Васильевич. Команда классная, и съемки вспоминаются с радостью.

— Где еще были классные команды?

— На съемках «Самой красивой». Любовь Григорьевна Полищук играла мою маму, Ольга Александровна Аросева — мою свекровь, маму героя Леши Макарова. Еще снимались Ольга Волкова и Галина Польских. Режиссером был Димочка Брусникин, царство ему небесное. И у меня главная-преглавная роль, первая, по большому счету, после «Сердец трех». Это счастье. У каждого классного артиста ты чему-то учишься и подтягиваешься под его уровень. Вот, например, у меня был проект «Сыщик Путилин» с Владимиром Ильиным, я считаю его одним из величайших артистов.

— Владимир Ильин очень закрытый для журналистов человек…

— Не только для журналистов. Он таким остается и на площадке, поэтому не сидит со всеми за столом после съемок. Зато с ним прекрасно общаться между сценами, что-то по работе обсуждать.

И с Юрой Стояновым — моим мужем в «Ландыше серебристом» — мне посчастливилось много времени провести на площадке. Кстати, Юра потрясающий рассказчик, человек с феноменальным чувством юмора — таких можно по пальцам пересчитать. Я помню очень много его театральных историй, еще из БДТ, где он работал. И он здорово играет на гитаре, может и фламенко испанское, и все что хочешь. Он очень яркий и громкий человек, но я не могу его назвать открытым. Мне было с ним замечательно, мы дружили и общались семьями, я прекрасно знаю Лену, его жену, у нас было много всякой жизни за кадром. Для своих друзей и приятелей Стоянов один человек, а на съемках — другой и не со всеми открыт. Но это правильно, люди должны себя сохранять как-то.

— А вот вы, Алена, мне кажется, очень открыты, темпераментны, эмоциональны. Вы такая же и на площадке или все-таки держите какую-то дистанцию?

— У меня нет проблем с выстраиванием отношений. Но я не занимаю собою много пространства. Не стану рассказывать какие-то анекдоты, вообще не буду звучать громче других. Я ориентируюсь по ситуации, потому что съемочные группы бывают разные. Здесь как в жизни: с кем-то сближаешься, с кем-то нет. Бывает, общение складывается с каким-нибудь артистом, бывает — с рабочим, который подключает провода.

Кстати, у меня недавно случилась смешная история на съемках «Бедные смеются, богатые плачут». Был один человек из постановочного цеха. И я, проходя мимо в перерыве, за что-то сказала ему: «Мерси». И вдруг он мне ответил на очень хорошем французском языке. Я училась во французской спецшколе и могу определить: так может говорить человек, который не просто учил язык, а жил во Франции. Оказалось, что он действительно несколько лет там работал, и мы потом всякий раз, когда встречались, разговаривали исключительно на французском, а окружающие вообще не понимали, что происходит. Это был такой наш небольшой симпатичный сюр. Мне вообще нравятся эти безумные кинолюди. И безумная киножизнь. Иногда, очень редко, меня заранее привозят на натуру, и я наблюдаю, как туда начинают съезжаться машины, выставляют осветительные приборы, создается на пустом месте целый мир и странные люди начинают его обживать. Тут гладильная доска уже стоит, где-то чайник кипит, все ходят в домашних халатах. Я и сама недавно на съемках совершенно спокойно шла от вагончика к вагончику по московской улице в халате. Хотя и думала: «Со стороны я выгляжу не совсем нормально». Это надо любить и быть в меру сумасшедшей…

Когда нет съемок, я скучаю именно по атмосфере, которую даже нельзя описать человеку из другой профессиональной среды. Он не поймет, что это такое. Ты приезжаешь, новая площадка, какие-то незнакомые люди, но ты здесь абсолютно свой и все понимаешь про отношения, про особую этику и правила игры и сразу оказываешься в своей тарелке. Это удивительно! Когда мы в Испании снимали для Netflix сериал «С холода», я обнаружила, что люди там похожи на наших киношников даже типажно. И это очень комфортное состояние, хотя порой в не самых комфортных условиях.

— Я знаю, что у вас никогда не было цели покорить Голливуд или западный кинематограф, как же вы в разгар пандемии снялись в крутой шпионской саге «С холода» для Netflix? Это очень серьезный проект, который делает известный шоураннер и писатель Адам Гласс, автор многих культовых сериалов.

— Я ненавижу самопробы, но утвердили меня туда по ним. Мой агент прислала мне предложение от Netflix, и я все сделала, отправила и забыла, чтобы не переживать... Даже удивилась, когда меня утвердили. Это был действительно интересный проект с элементами фантастики. Совсем не банальная история, там нет плохих и хороших.

Повезло, что снимали в Мадриде, который я обожаю. Я ездила туда в 16 лет. Тогда мама как балетмейстер работала с Майей Плисецкой в Королевском театре оперы и балета. Мадрид мне запомнился волшебным, праздничным городом. И когда я попала туда через много лет, снова убедилась в своем впечатлении: он потрясающий! Невероятно красивый, зеленый, комфортный и при этом имперский, с широкими проспектами. Многие фанатеют от Барселоны, туда ездят из-за моря. А Мадрид не так часто посещаем, хотя это совершенно потрясающий город, столица, настоящая Испания. Я сама фанатела от Барселоны много лет, но после того, как прожила три с половиной месяца в Мадриде, я изменила своей любимой Барселоне, хотя до этого обожала ее.

— Как работает такое крутое производство, как Netflix?

— Все очень четко. Оделись, загримировались и — вперед: «Камера, мотор!» И главное, никаких переработок. Там очень активные профсоюзы, их все боятся. Так что съемочный день — просто мечта, 8 часов. Максимально гуманно. Плюс выходные. Их я проводила, гуляя по Мадриду. Это было самое начало весны, цветущий миндаль, огромный парк Ретиро, музеи. Еще я ездила на экскурсии в маленькие городки возле Мадрида. Вообще, это так прекрасно, что актерская профессия дает возможность путешествовать! Особенно когда ты видишь не только аэропорт и съемочную площадку или сцену с гримеркой (а я ведь много езжу с антрепризами), но и город.

— Сейчас вы где снимаетесь?

— В сериале Данила Чащина. Он интересный режиссер, мне нравится, что он в разных жанрах снимал сериалы. Еще у него очень много театральных постановок. У меня там тоже все партнеры замечательные: Игорь Гордин, Оля Лерман, Антон Васильев, Света Ходченкова. Еще я играю в «Находке века» про поиски исторических артефактов. Сериал снимали в Армении, он будет очень красивым по локациям: ущелья, горы, замки. Я там играю маму героини Даши Урсуляк. Режиссер Сэм Литовчин.

— Алена, вы действительно много снимаетесь, сейчас один за другим выходят проекты. А могла ли ваша судьба сложиться иначе?

— Не уверена. Несмотря на то что родители много лет танцевали в балете Большого театра, я балериной становиться не собиралась. При этом у меня дома были пуанты и балетные пачки. Больше всего я любила желтенькую. Ее я надевала на все праздники, танцевала, вставала на пальцы, кружилась, но не более того. Я обожала закулисье Большого театра, а лет в 10 или в 11 полюбила «Ленком». Владимир Васильев ставил там хореографию для «Юноны и Авось» и пригласил помогать маму, которая к тому моменту закончила карьеру в Большом. Ее эта работа захватила, и она стала хореографом в «Ленкоме», прослужила лет шесть. Это было золотое время «Ленкома», он находился на невероятном подъеме. А уж что для меня значит спектакль «Юнона и Авось», просто невозможно описать. Именно под впечатлением от него я захотела стать актрисой… И произошло настоящее чудо — на втором курсе Школы-студии МХАТ я стала артисткой «Ленкома» и сыграла Кончиту.

— Как вам это удалось?

— Моя подруга Катя Семенова сказала, для гастролей в Америке обязателен второй исполнитель, и начали проводить кастинг. Мы пошли вместе, но взяли меня. При этом, представляете, мы даже не поссорились! Дружим до сих пор. Гастроли шли целый месяц под патронажем Пьера Кардена, который обожал этот спектакль и прежде уже возил его во Францию. Как-то Карден сидел на нашей репетиции, я набралась смелости и наглости, подошла к нему и на хорошем французском языке сказала: «Бонжу?