Аросева узнала семейную тайну, разыскав дневники отца

В фильме «Берегись автомобиля». 1966 г.

«Аросеву ничего не смущало. Она была уверена, что по-прежнему привлекательна. А почему ей так не думать, если у нее было четыре мужа и в театре она могла завести роман с актером на двадцать лет моложе ее? Она не обладала канонической красотой, но ее невероятное женское обаяние многих сводило с ума», — рассказывает друг актрисы — режиссер, народный артист России Андрей Житинкин.

«Что вы там делаете с Аросевой? Вы вообще репетируете? Почему так ти­хо?» — как-то спросил меня Александр Шир­виндт, идя по коридору. Ничего необычного в этом вопросе не было. Ведь когда Аросева появлялась в театре, слышно было сразу

Шумная, яркая, энергичная, она не могла просто сидеть и ждать начала репетиции. Без анекдотов и веселых историй не обходилось и пяти минут. За это ее обожали гримеры, костюмеры и женщины с вахты. Обычно Ольга Александровна заходила в театр с объемными сумками, которые за ней нес водитель. Прямо-таки хозяйственными! Я удивлялся — что она там приносит? Оказалось, она многим сослуживцам — и актерам, и сотрудникам дирекции — привозила свои разносолы. Варенья, соленья, пироги. Высшим пилотажем было сделанное собственноручно вино. У нее хранились свои, испробованные несколькими поколениями рецепты еще XIX века. И вообще она все делала вкусно. Готовила вкусно, играла вкусно, так же и жила!

Но не могу сказать, что в театре ее все обожали, некоторые Ольгу Алек­сандровну побаивались. Когда я взялся ставить с Аросевой спектакль «Идеальное убийство», меня директор театра предупредил: «Будь осторожен! Не надо идти у нее на поводу». Оказалось, многие режиссеры в «Сатире» не могли с ней справиться, она их подавляла. А потом обвиняла в «некомпетентности», и постановка закрывалась. Я подумал: «Ну вот еще, я с Гурченко работал, с Быстрицкой. Я — режиссер! Я решаю…» Но искры полетели на первых же репетициях… 

Режиссер Андрей Житинкин Фото: Вадим Тараканов/ТАСС

Во-первых, выяснилось, что она, по цирковой привычке, «учит текст ногами». То есть запоминает свои реплики через движение, расставляя ритмические акценты. Обсуждение роли, так называемый «застольный» период у нас очень быстро закончился словами Ольги Александровны: «Мне скучно!» Потом на одной из репетиций случилась между нами пикировка. У меня есть привычка любовно называть своих артистов «ребятишки», независимо от возраста. В какой-то момент Аросева вдруг завелась и как закричит мне со сцены: «Какая я вам ребятишка! Я народная артистка!» На что я очень серьезно сказал: «Ольга Александровна, ну, вы понимаете, что это же не я придумал». Она кричит: «А кто? Называть меня ребятишкой — кто это придумал?» Я говорю: «Константин Сергеевич Станиславский… Он говорил, что актеры — как дети. Если они сохранили внутри детскость, тогда они настоящие, большие, крупнейшие артисты…» — «Он написал это в своей книге?» — «Да, это часть системы Станиславского — сохранить детскость в себе». Она мне поверила на сто процентов, потому что всего Станиславского она, конечно, не перечитывала, у нее была своя система. Ольга Александровна работала над ролью, как над цирковой репризой: тут мне похлопают, тут будет смех, тут — овация. Она ведь училась в цирковом училище.