Прогорел в бизнесе, вдохновил банк на создание купюры и проиграл суд с Дробышем. Факты об Илье Лагутенко

Востоковеду, почетному гражданину Владивостока и просто любителю тельняшек Илье Лагутенко сегодня исполняется 51. Но, видимо, лишь по паспорту: судя по концертному драйву и недавним фото, фронтмен «Мумий Тролля» вообще не стареет. Может, потому что занимается любимым делом?

В день рождения артиста вспоминаем о том, как Лагутенко стал известным музыкантом и почему все вопросы группы он до сих пор предпочитает решать сам.

О том, как появился «Мумий Тролль»

Илья Лагутенко тянулся к музыке с самого детства: мечтал о фортепиано (но поставить его было негде, поэтому родные подарили мальчику баян), пел в школьном хоре. Но учиться музыке дальше не пошел: вместо этого он получил диплом востоковеда. А потом и вовсе уехал в Великобританию — строить бизнес. К счастью для поклонников Лагутенко, с бизнесом у него не сложилось. Именно так появился (а если точнее, возродился — первые попытки создать группу Илья предпринял еще в студенчестве) «Мумий Тролль».

«Это было самое начало 90-х, — делится Лагутенко

— Мои дальневосточные друзья делали в Лондоне очень амбициозный по тем временам проект: по сути, это была оставшаяся до сих пор вполне фантастической история об интеграции предприятий российского Дальнего Востока на мировые рынки. Сейчас мы с улыбкой вспоминаем, какими же самоуверенными мы тогда были… Причем все шло хорошо, пока наш партнер, один из крупнейших британских банков, Barings Bank, не рухнул. Он развалился буквально за один день. Об этом даже кино снимали, это очень известная история. Я на тот момент ходил в галстуке и костюме, у меня был офис возле St. James, и мне было двадцать с чем-то лет. Ко мне приезжал на встречи один из управляющих банком на Jaguar, все было красивым и многообещающим. Но однажды он пришел пешком и спросил: „Илья, а ты читал утренние газеты?“. Больше мы не виделись. Я оказался в Лондоне один, ни с чем и понял, что большой бизнес — не мое. И вернулся к музыке».

О самостоятельности

За современными артистами порой стоят целые команды: продюсер, концертный директор, пиар-менеджер, SMM-специалист, генератор контента в соцсети… Но Лагутенко — из той, старой гвардии, которая свято верит в «хочешь сделать хорошо — сделай сам».

«Я вынужден быть бизнесменом, потому что никто за меня не сделает многих вещей, — поясняет он. — У меня негативный опыт общения с менеджерами. За всю мою жизнь ни одна встреча с ними не закончилась хорошо. Я доверяю людям, я верю, что они готовы взять ответственность за какие-то важные процессы. Но люди начинают этим пользоваться в своих интересах. Что очень обижает, становится горько потом. Вроде бы не такая уж сложная вещь — просто верить друг в друга. С деньгами расстаться — самое легкое, а как с людьми?».

Кстати, если в работе Лагутенко приходится расставаться с людьми, в его семейной жизни все стабильно — на удивление для такого музыкального хулигана. С 2007-го года он в отношениях с моделью Анной Жуковой, вместе они воспитывают двух дочек с необычными именами — Летиция и Валентина-Вероника. Кстати, у Лагутенко есть и 31-летний сын от первого брака.

О музыке и банкнотах

Перевести хорошую (а иногда — и не очень) музыку в валюту могут многие исполнители. Но далеко не каждому удается трансформировать песню в купюру номиналом 2000 рублей, как это вышло у «Мумий Тролля». Пару лет назад Лагутенко позвонили прямиком из Центробанка России: так и так, Илья Игоревич, будем печатать новый номинал, вдохновились вашим «Владивостоком 2000».

«Когда песня „Владивосток 2000“ была написана, в 1990-е годы прошлого столетия, я и представить не мог, что она будет интересна кому-то еще, кроме меня и моих дальневосточных друзей, — вспоминает Лагутенко. — В ней были отражены не самые радостные местные реалии того времени, а получилось так, что она стала чуть ли не гимном поколения — по крайней мере я часто слышу от журналистов именно такое определение. Но я никогда не предполагал, что спустя десятилетия песню можно превратить в деньги таким вот изощренным способом».

О единственном серьезном скандале за всю карьеру

Обычно имя Ильи Лагутенко не фигурирует в скандальных сводках. Однако в 2007 году засветиться на передовицах бульварной прессы ему все же довелось. Причиной тому стало выступление на премии FUZZ: рэпер Сергей Кач вместе с Ильей в буквальном смысле обматерили российского продюсера Виктора Дробыша.

Музыканты думали, это смешно. Дробыш решил, что не очень — и подал в суд, прокомментировав ситуацию так: «Что их понесло? Я думаю, наркотики…». Кстати, иск Дробыш выиграл.

«Я думал, что у людей гораздо больше чувства юмора и у Дробыша хватит ума остановиться. И я, и Сергей Кач воспринимали эту композицию не как выпад против конкретного человека и даже не как «крестовый поход» против попсы. Это была юморная песня про замылившие глаз «Фабрики», — позже пояснил свою выходку Лагутенко.

О любви к живописи

Лагутенко — не только музыкант, бизнесмен и полиглот: он еще и художник. Правда, свои работы артист предпочитает скрывать от глаз публики.

«Я рисовал всегда, но со временем стал очень ревностно относиться к своим картинам. Я вкладываю в них столько сил, что мне потом очень трудно делиться с кем-то этими работами. Все остальное для меня мало значит. Я легко меняю дома, квартиры, легко расстаюсь с вещами. Но картины не могу дарить даже друзьям. Это мой собственный мир, личный дневник, который никому не хочется показывать. Я не подвержен какому-то жанру, стилистике. Каждая работа — это сплошные эмоции, где я не забочусь ни о техниках, ни об идеях… Это мой секрет, который не хочется выставлять напоказ».

Видимо, иногда все же хочется: некоторые картины Ильи Лагутенко без проблем можно найти в Сети.

О том, зачем «Мумий Троллю» петь на английском

Некоторые песни группы (например, культовая «Утекай») существуют и в англоязычном варианте. Многие считают: это потому, что «Мумий Тролль» на родине уже не так востребован, как раньше, и ищет пути музыкального отступления на запад. А вот Лагутенко говорит, что ни о каком западе речи не идет: группе просто хочется экспериментов. Ну и чтобы на концертах за границей их понимали.

«Есть все-таки такой момент: вот выйдет японец и начнет петь по-русски — вроде вы понимаете, что нормально парень по-русски поет. Но все равно же японец! В любом случае это воспринимается как экзотика, какой-то «шоколадный заяц» или Лайма Вайкуле. Непонятно, сработает это или нет, и пока ты этого не сделал, то и не понял».