Популярный актер рассказал, как ему работается с Марией Ароновой, вспомнил трагедию на съемках и признался в своей тайной страсти
Мы все живем в плену стереотипов. Так, считается, что жизнь актера — это яркий свет софитов, громкие премьеры и бурные аплодисменты. Однако за кадром скрывается немало испытаний, которые порой приводят к серьезным трудностям и даже трагедиям
- Сергей, расскажите, действительно тогда все чуть не закончилось трагедией?
- Ну да, было такое. Неудачный трюк: неудачно спланирован и неудачно исполнен. В результате у меня была травмирована нога. Это случилось прямо на съемках, в кадре. Даже не знаю, что еще вы хотите от меня по этому поводу услышать. Какое-то время я передвигался на костылях, потом делал операцию. Печально, что никого из тех людей, которые это мне устроили, последствия абсолютно не волновали. А я между тем несколько лет жизни потратил на то, чтобы просто начать нормально ходить. А проблемы с коленом дают о себе знать и по сей день.
- Вот и хочу услышать, что стереотип о том, что актерская игра — лишь красивая картинка, не вполне верен.
- Мы же сейчас не будем пытаться разрушать стереотипы? Да, всякое бывает в нашей профессии. Я помню, что тогда мне на следующий день нужно было продолжить съемки. Ну и вышел в кадр на одной ноге, с костылями. Забрали костыли, дали в руки оружие и сняли сцену, которую нужно было снять. После этого забрали оружие, вернули костыли, и я поковылял из кадра. Так тоже бывает. Если кому-то нравится это смаковать, ну, пусть разбивает стереотипы.
- Ну почему смаковать? Просто такие истории дают более объемную картину — и про актерскую профессию. Скажите, а вы похожи в жизни на своих крутых героев?
- Не знаю, может, лишь отчасти. Понимаете, герой — это в первую очередь плод воображения сценариста. И уже потом он начинает обретать реальные черты с помощью режиссера и, конечно, меня самого. Я бы не стал отождествлять себя со своими героями.
- Бывало, что зрители вас путали когда-нибудь с вашими персонажами?
- Бывает, чего греха таить. Всякие смешные ситуации случаются. Но сейчас я уже вряд ли вспомню что-то конкретное. Зрители часто что-то путают, но не думаю, что актеры хранят все такие случаи в памяти. Знаете, когда-то была история во время съемок «Дракона» в Средней Азии. Тогда Александр Абдулов зашел в какое-то кафе, и шашлычник при виде актера радостно воскликнул: «О, я тебя знаю, ты Янковский». Не думаю, что стоит вспоминать и комментировать подобные истории. Улыбнулись и пошли дальше.
- Расскажите, какой вы в работе?
- Это надо не у меня спрашивать. Надеюсь, эффективный. Еще я требовательный. Требовательный на грани того, что все боятся. Но пока еще никто не уделался от этого страха. Но вообще я разный. Я — такой, каким требует от меня быть ситуация. Поэтому иногда я, может быть, непозволительно мягок. Иногда — непозволительно резок. Но надеюсь, что моим партнерам по сцене со мной комфортно.
- Партнеры у вас, надо сказать, отличные. Особенно это касается театральной сцены. В спектакле «Искуситель» Современного Театра Антрепризы вы уже не первый год играете с блистательной Марией Ароновой. Расскажите, как вам с ней работается?
- Я получаю огромное удовольствие, работая с ней. Вижу, как ее любит публика, и как она «рвет» в кавычках зрительный зал. Я просто любуюсь ею сам, как партнер, и очень-очень благодарен ей за то, что она терпит мое присутствие на сцене рядом с собой.
- Когда спектакль долго идет на сцене — а «Искуситель» как раз долгожитель, то актеры часто импровизируют. Причем особенно это касается комедийных спектаклей. Вы позволяете себе иногда отойти от привычного текста?
- Да, конечно, постоянно. Мы все время импровизируем, но это всегда в рамках приличия. Такого, чтобы об этом ходили анекдоты, у нас, к счастью, не было. Потому что мы же профессионалы, и понимаем, что все должно быть в рамках. Надо в любом случае держать ритм, давать нужную реплику на звук, на свет. Ведь если ты начинаешь затягивать, партнеру заниматься нечем и, естественно, он несколько раздражается. Так что есть какие-то обязательные вещи, которые ты должен дать партнерам. Но живая импровизация — твоя ли, та ли, которую ты ловишь от партнера, всегда присутствует.
Я бы, наверное, сравнил это с семейной жизнью. Мы все знаем, как расписаны роли у супругов, но всегда есть момент, когда кто-то может отступить чуть в сторону. Но — чтобы это не нарушило общий баланс. Конечно, бывает и во время наших импровизаций, когда какая-то реплика оказалась неудачной, а бывает, когда к месту и всем нравится.
- Насколько важно в театре, чтобы был хороший партнер? Ведь если, например, в кино актеры вошли в кадр, отыграли, а потом разбежались, то в театре все-таки более близкий контакт…
- Я бы начал немного издалека. Известный английский режиссер Питер Брук в своем «Пустом пространстве» писал, что театр можно разделить на Грубый, Священный и Театр как таковой. Это деление несколько условно, поскольку часто одно перетекает в другое. Под Грубым он имел всякие театрализованные действия вроде колядок или еще что-то такое народное, где действующие лица — ряженые. Под Священным — религиозный театр. А бывает Театр как таковой. Так вот, партнер может быть хорошим, а может — как таковой. Поэтому в каких-то спектаклях бывает хорошо с партнером, бывает — нехорошо с партнером. В любом случае это нормально, я уже привык и не акцентирую особо на этом внимание. Свою работу мы делаем вне зависимости от того, хороший у тебя партнер или нет. Но вот удовольствие от работы получаем, конечно же, только когда партнер хороший. И это в полной мере относится к Марии Ароновой и Дане Спиваковскому с которыми мне выпало счастье работать в «Искусителе». В конце-концов, для профессионалов разница в школах большой роли не играет. Аронова — Щукинская, Спиваковский — закончил ГИТИС, я — МХАТовец.
- Вы ведь в Школу-студию МХАТ поступили не с первого, и даже не со второго раза. Что вам давало силы продолжать штурмовать приемную комиссию?
- Есть такая испанская поговорка: «Quien no caye, no se levanta», что переводится на русский: «Кто не падает, тот не поднимается». Да, иногда неудачи нужны для того, чтобы идти дальше. Но я вам так скажу: провалы бывают у каждого, а удачу все равно никто не отменял. Успех человека так или иначе все равно зависит от сложившихся обстоятельств, не всегда от него самого. Этому пример — моя история с Московским Театром Иллюзий. Год назад я был счастлив, поставив «Маленькие трагедии» Пушкина. А потом со мной просто не продлили договор — без объяснения причин. И ничего — живу дальше. Полезная вещь — характер. Снижает зависимость от понятий «удача»-«неудача».
- Тогда, год назад, вы в интервью со мной говорили, что создадите с частью труппы Театра Иллюзий свой «Молодой клуб единомышленников». Что с ним сегодня?
- Я так сказал? Я был наивен. Ну, «Молодой клуб единомышленников» — это громко сказано. Да, он мог бы сложиться, я работал какое-то время главным режиссером этого театра, поставил там несколько спектаклей, принял на работу нескольких молодых и, на мой взгляд, талантливых артистов. Только и всего.
- Ну а где сегодня ваши любимцы?
- Они все работники этого театра, насколько я знаю. Но, боюсь, так продлится недолго. Судя по тому, что мои услуги не понадобились, то вполне вероятно, что новый пришедший туда главный режиссер как-то иначе будет смотреть и на формирование труппы. Увы, это обычная нормальная практика.
- Скажите, а вы злопамятный человек? Если да, то чем это может грозить тому, кто сделал вам что-то нехорошее?
- Нет, я не злопамятный. Просто я злой, и у меня память хорошая. Лучше мне под руку не попадаться.
- Даже после ухода из Театр Иллюзий дел у вас невпроворот — вы снимаетесь в кино, играете в театре, преподаете. Но бывают ведь дни без работы? Можете описать свой обычный день, когда вам не надо никуда спешить?
- Бывает, что просто валяю дурака (смеется). Вообще, мой любой день начинается с изучения новостей. Я обязательно каждое утро просматриваю все, что связано с СВО. Я участвую в этом ментально и иногда материально. Потом завтракаю, хожу я из угла в угол, от стены к стене (смеется). Иногда могу прилечь, могу что-нибудь почитать. Могу залезть в интернет, поискать интересующую меня информацию. То есть в отсутствии необходимости куда-то двигаться и что-то делать у меня происходит внутренняя работа. Ну а потом обязательно находятся какие-то домашние дела — что-то приобрести, сделать то, до чего не доходили руки. Еще хожу в парк на прогулку. У меня прямо под окнами — природно-исторический парк «Покровское-Стрешнево» (также известен как Покровское-Глебово). Вот там я частенько гуляю, через день — с палками в руках. Дело в том, что в силу возраста я перестал ходить в спортзал, поэтому устраиваю такую вот зарядку для себя. Набрасываю километров по пять. По-разному проходит мой день без работы.
- А кино любите смотреть? В том числе, с собой в главной роли?
- С собой — нет, не смотрю. Разве что один раз, после выхода фильма или сериала. Но только для того, чтобы засечь какие-то просчеты, ошибки и учесть это на будущее. А так — нет, не люблю, потому что очень критично отношусь к себе на экране.
- То есть если вы включите телевизор, а там — фильм или сериал с вашим участием, то не будете смотреть?
- Могу задержаться, но ненадолго. Скорее всего, переключу. А что смотреть? То, что я уже знаю и видел? Неинтересно.
- Ну ведь — вспоминая опять же стереотипы — считается, что все актеры — немного нарциссы, что в их природе заложено самолюбование…
- У кого присутствует такой стереотип, наверняка так думает и обо мне. Но вообще — кем это «считается»? Кем считается, тот так называется (смеется). Может, из зависти так считают? Типа — если актер, значит, он должен стоять перед зеркалами и любоваться на себя? Я не знаю, кем создаются эти стереотипы, но вот давайте представим себе Рому Мадянова, Михаила Александровича Ульянова, Олега Николаевича Ефремова, которые любуются на себя. Нелепо ведь? Так что вычеркиваем и этот стереотип тоже.
Комментарии