Тарзан стал гостем нового сезона самого жёсткого шоу со звёздами «Деньги или позор» на канале ТНТ4. Ему пришлось отвечать на неудобные вопросы ведущего дяди Вити, но он стойко всё выдержал и после съёмок согласился ответить ещё и на вопросы журнала Playboy. Откровение Тарзана о первом браке, о том, почему долгое время не рассказывал родителям о жизни после увольнения из армии, чем ему близка восточная философия и за что ненавидит фальшивые улыбки в шоу-бизнесе.
— В шоу «Деньги или позор» можно выиграть один миллион рублей. Как считаешь, это много или мало?
— Это личный выбор каждого. Но деньги не маленькие. Миллион — звучит круто!
— А какое значение деньги имеют лично для тебя?
Они, естественно, играют определенную роль в жизни, но моя философия такова: человек не рождается для того, чтобы заколачивать бабки
— У тебя есть другая концепция?
— Конечно! Надо обогащаться духовно, вот и всё. Ещё две с половиной тысячи лет назад сказано — золотому тельцу не надо поклоняться, иначе настигнет кара. И, вероятно, нас всех это и ждёт.
— Каких методик духовного обогащения ты придерживаешься?
— Работа над собой! Доверяюсь собственному чутью. Это непросто, но, когда ты усваиваешь для себя определённые вещи, мир вокруг меняется.
— Не могу привыкнуть к тебе такому! Сейчас твой образ очень расходится с экранным.
— На экране я придерживаюсь определённых правил игры.
— В шоу «Деньги или позор» дядя Витя пытался поставить тебя в неловкое положение перед всеми зрителями ТНТ4, а это 90 миллионов! А есть ли какая-то история из детства, когда тебе было так же неловко?
— Был такой момент. Однажды гуляли во дворе с пацанами, и один из них вдруг начал раздавать нам очень большие по тем временам деньги. Оказалось, взял их без спроса у мамы. Когда это раскрылось, так стрёмно стало! Мы эти деньги, конечно, все отдали. Никого даже не наказали, мол, дети ещё. Но я понимал, как это всё выглядело.
— Я читала в одном из прошлых твоих интервью, что ещё подростком ты писал песни и пел на сцене. То есть с детства определился со сценической карьерой?
— Нет, я же рос в семье военного. Тогда у меня не было сомнений, куда идти, потому что меня всегда окружали люди в форме и армейский быт. Но творчество меня привлекало. Помимо игры на гитаре, учился в художественной школе, и, говорят, даже очень неплохо рисовал в те годы.
— Сейчас рисуешь?
— Крайне редко. Пока учился, не воспринимал это всерьёз, а потом… Есть у меня мнение, что таким творчеством нельзя заниматься по графику. Не понимаю, как целенаправленно садиться за написание картины. Когда я рисовал, это захватывало полностью. Только сейчас понимаю, что происходило в такие моменты — эмоциональный оргазм. Не ел несколько дней, друзья мне еду приносили, пока я был весь там. Только так создаются великие произведения, будь то в живописи или музыке. Это не придумывается по щелчку, просто люди вдруг становятся проводниками. И очень круто ощущать, что периодически в тебя тоже «стреляет молния».
— Давай вернёмся к тому моменту, когда в тебя, тогда ещё старлея военно-космических сил, «стрельнула молния», и ты решил уволиться из армии. Как родители и бывшие сослуживцы отреагировали на смену профессии?
— Переживала мама, в основном. Как же так, был уже намеченный путь — ранняя пенсия, паёк. Я понимаю маму, и поэтому объяснить своё решение ей не смог. Предпочитал правде приукрашенную сказку. Благо, что тогда уже давно жил отдельно. Что бы не происходило в моей жизни, для родителей всегда было всё хорошо, я был сытый и здоровый. Не хотел расстраивать.
— Правда, что после увольнения ты брался за любую работу?
— Не за любую, конечно. Это всё были неожиданные какие-то истории… Я остался в военном городке, где ты либо служишь, либо шоколадками торгуешь в ларьке. Процесс увольнения из ВС долгий. На службу я уже не ходил, но семью обеспечивать надо, у меня первая жена тогда была. Казалось, что надо коснуться некого дна, чтобы потом оттолкнуться. Чтобы вы понимали, армия в то время была другая. Военные люди это были VIP-персоны, уважаемые люди. Их пропускали без очереди в ресторан, причём обычных майоров, даже не говоря о заслуженных генералах. Я с детства считал, что это элита, а все остальные люди просто обслуживают их интересы. В хорошем смысле! Был дядька у нас во дворе, не помню уже как звать, но ходил он всегда с такой внушительной печаткой, то ли медной, то ли какой… Толик, Толик его звали! Он выискивал постоянно мелкие халтурки — кому гараж починить, кому крышу подлатать. Сам причём не работал, а набирал бригаду из всяких алкашей, расплачиваясь с ними бутылкой. Я всё время смеялся над ними, и вот в момент, когда у меня не оказалось ничего, появляется этот Толик и говорит, что есть халтурка… Сложно было… Я пошёл в какой-то гараж, вместе с этими алкашами… В какой-то момент выкинул молоток и сказал себе: «Всё, хватит»! И уехал.
— Прости, что пришлось снова это пережить… Давай перепрыгнем на несколько лет вперёд. Расскажи, как ты стал таким раскрепощённым на сцене? К сожалению, не видела твои выступления вживую, но понимаю, что…
— Наверное, не понимаете, а пытаетесь понять. Я никогда не разрешал и не разрешаю снимать то, что я делаю на сцене. Если есть какие-то записи, то это пиратское видео. В связи с этим периодически возникают скандалы. Ну не передает экран того, что происходит на самом деле! Это не просто танцы, танцевать я не умею вообще! Моё хореографическое образование — плац. Со стороны это, возможно, смотрится диковато и непонятно, но вживую, поверьте, физически ощутимо.
— Может, когда-нибудь накоплю денег и увижу...
— Это не так дорого!
— Но как преодолеть себя и позволить настолько открыться людям? Наверняка же было стеснение?
— Это, конечно, долгий процесс. Сначала я выходил и «лепил» что-то непонятное, прятал глаза…
— Серьёзно?
— Да! Смотрел куда угодно, только бы не ловить взгляды людей. В очках многие выходили, вот такой стрём был. Но однажды, после одного выступления, в гримёрку зашла девушка. Судя по выражению лица, что-то хорошее готовилась сказать. Ну а что я ожидал услышать — про фигуру, про волосы, про танец. А она сказала про глаза. Глаза! Сразу не дошло, но потом своим серым веществом понял, что глаза — это всё.
— Вспоминаешь эти слова до сих пор?
— Для меня они тогда стали лучом света. Я ещё не совсем соображал, что делаю, как, зачем. Не задумывался, почему это может нравится людям. Та девушка помогла добраться до сути.
— А сейчас перед выступлением даёшь себе подобные установки?
— А по-разному бывает. Иногда установка «как пойдёт» тоже неплохая. Сценариев не придерживаюсь точно. 80% того, что я однажды сделал на сцене, в следующий раз уже не повторю. Я за live!
— Большинству людей даже в принципе выйти на сцену сложно, а уж в таком амплуа — вообще экстрим. Ты уже привык?
— Привыкнуть нельзя, тебя всегда должно колбасить! Знаю одно — глаза, глаза не могут врать. Зритель не тупой! Я как учёный, уже долго экспериментируя с энергией, которая идёт через меня. Только когда ты начинаешь её излучать, люди отрываются от салатов и перестают думать о выборе новых обоев в комнату. Нужны живые эмоции, в фальшивые улыбки зритель не поверит, а страсть сыграть вообще невозможно.
Однажды мне предлагали открыть свою школу. Но чему там учить, если нет огня у человека? Танцевать что ли? Да я вас умоляю, меня никто не обучал этим стандартным движениям, и хорошо! Таких тысяч пятьсот одинаковых танцоров. Можно стоять и вообще ничего не делать, но так трахнуть зал! Я физически ощущаю — это гипноз. Проверил опытным путём. Вытаскиваешь человека на сцену, и он уже сам не свой. Но стоит только во время всего этого задуматься о какой-то бытовухе, например, что завтра надо съездить куда-то— человек сразу «просыпается», прерывается эта связь. Я в шоке был, что такая связь реальна. Иногда потом подходят, говорит: «Нет, это была не я, я же мать троих детей»!
— С этим связана твоя нелюбовь к фальшивым улыбкам в шоу-бизнесе? Ты упомянул об этом на шоу «Деньги или позор».
— Я никого не сужу, но мне смешно на это смотреть. Бывает, отвлечешься на пару месяцев отдыха, а тебя на ток-шоу какое-то позвали. Приходишь, смотришь на всех этих людей в коронах и вообще не понимаешь, что это за паноптикум… Но что делать, приходится тоже веселиться, раз позвали.
— Что ещё может тебя вывести из зоны комфорта?
— Много вещей существует, которые могут меня вывести. Из зоны комфорта, в том числе. Пытаюсь нарастить шкуру, но я такой, какой есть. Очень sensitive.
— А комментарии в интернете задевают?
— Не могу сказать, что мне всё равно, но уже научился не реагировать на выпады в свою сторону или обращать их в шутку. Лучшая реакция на негатив — это любовь.
— У тебя остались нереализованные мечты в творчестве?
— Всё, что мне нравится, у меня уже есть. Надо дальше в этом развиваться, будь то стриптиз или театр.
— Какая из этих сфер в данный момент занимает тебя больше?
— Я в них существую параллельно, и меня устраивает такая ситуация. Не хочу выбирать что-то одно, это всё я. А в чём разница, понимаете?
— В энергетике?
— Нет, её никуда не деть. В театре надо играть, а в стриптизе играть категорически запрещается.
— А как твоя любовь к «лайву» уживается с театром? Там же есть сценарий.
— Есть определённые рамки, но при этом может произойти много неожиданностей, на которые нужно уметь реагировать правильно: ты или твой партнёр забудете текст, кто-нибудь не выйдет вовремя, ошибутся реквизиторы. При нормальном знании материала уже не думаешь о тексте, ты начинаешь не играть, а играться. Когда ты ощущаешь себя на своём месте, когда сам получаешь удовольствие — тогда удовольствие будет получать и зритель.
— Вы с женой Натальей очень творческие родители, а вашему сыну интересна сцена?
— Следующее поколение вообще другое, они индиго. Интересно рассуждают о многих вещах, по своему сыну сужу. Он не такой, как я. Да и почему он должен быть таким, как я? Он должен быть лучше. Я не впадаю в маразматическое состояние и не пытаюсь вести какие-то нравоучения. Понятно, что некие универсальные ценности мы задаём с детства — что такое хорошо и что такое плохо. Но сейчас сыну уже 16, со всеми вытекающими. И когда Наташа меня в спину толкает и просит провести с ним воспитательную беседу, я набираю воздух в грудь, захожу к нему в комнату, и… вспоминаю, что сам вытворял в 16, поэтому какое моральное право я имею ему что-либо говорить?
— Тем не менее, вам просто найти общий язык?
— С подростком всегда сложно разговаривать. Вообще он живёт не в России, но сейчас с нами, на каникулах. Здесь большая часть его жизни, все друзья и родные.
— После учёбы вернётся в Россию?
— Нет, я же японо-папа! Он у нас учит японский язык и очень любит их культуру. Поэтому дальнейшие планы у него связаны с этим.
— Это он на тебя так влияет? (Тарзан пришёл на «Деньги или позор» в самурайском костюме)
— Нет, это куплено ещё до его рождения. У меня есть разные костюмы: японские, индейские… Я люблю такие вещи, дурачок короче (смеётся).
— Как ты учишь сына решать конфликты, мирно или силой?
— Несмотря на то, что я бывший военный, сейчас стал махровейшим пацифистом. Ненавижу любое оружие. Недавно в Москве открывали новый парк с военной техникой, и журналисты пригласили меня поучаствовать. Ну я приехал, хожу между этими пушками, ракетами и испытываю странное чувство. Чему все радуются? Тому, что изобрели очередную штуку для убийства? Мир сошёл с ума. Это бред, мы неправильно живём. Ненавижу это всё.
— Японская культура, самопознание, пацифизм — складывается ощущение, что ты придерживаешься некой восточной философии, это так?
— Мне кажется, что восточная философия — очень правильный путь. Иногда жалею, что погряз в материальном мире. Меня привлекает путь духовного совершенствования, медитаций, но пока я вынужден существовать между двумя мирами. Обязательства оставляют в одном, но тянет в другой. Друзья мне говорят, мол, съезди в Индию, на Бали, тебе там понравится! А я знаю, что мне настолько понравится, что могу и не вернуться.
— Оглядываясь назад, изменил бы что-нибудь в своей жизни?
— Не стал бы ничего менять, у меня очень крутая жизнь.
— Ведущий «Деньги или позор» Дядя Витя как раз предложил тебе написать книгу, может возьмёшься?
— Мне есть, что сказать, но я не люблю навязчивых людей и сам стараюсь не быть таковым. У меня же есть одна книга, но я её не сам придумал. Появилось предложение от издательства, я сначала отреагировал как на сумасшедших. Я — писатель? Они убедили, что людям будет интересно. В итоге ответил, что могу просто описать, что знаю о спорте, о здоровом образе жизни, но без высокомерия и нравоучений. Даже в качестве эпиграфа в начале написал: «Мой совет — никаких советов». Пусть сами решают, прислушиваться ко мне или нет.
— Есть ли человек, который знает о тебе всё?
— Даже я сам не знаю о себе всё.
Комментарии