Мы продолжаем публиковать истории любви, которые наши читатели достали из семейного архива и бережно передали нам. Сегодня — новые судьбы, повороты которых могут заставить и улыбнуться, и заплакать.
«Девчушка села в автобус и уехала. И увезла с собой частичку дедушкиного сердца»
— Есть такие истории любви, в которые веришь не сразу. Они будто сошли с телеэкранов или лежат на столе у талантливого режиссера. И представить их в реальной жизни крайне сложно. Настоящее чудо стать свидетелем такой истории…
В 1957 году на экраны советских кинотеатров вышел фильм «Девушка без адреса». По сюжету молодой строитель Пашка Гусаров в поезде познакомился с Катей Ивановой, которая ехала в Москву осуществить свою мечту — стать актрисой
Мне было 10, когда я увидела впервые этот фильм. Конечно, в силу возраста сюжет прошел мимо меня. Тогда меня поразило внешнее сходство Николая Рыбникова, который играл главного героя, с моим дедушкой. Позже я узнала, что дедушку нередко путали с талантливым актером или принимали за его брата. Но, как оказалось, это было не самое удивительное.
Еще удивительнее то, насколько этот фильм напоминает историю знакомства моих бабушки и дедушки. А началась она летом 1960 года, когда мой дедушка — тогда студент педагогического института — помог какой-то девчушке дотащить до автобусной остановки огромный чемодан. Всё, что он успел узнать: ее зовут Тамара, приехала в Минск из Столбцов поступать в институт. В какой, дедушка даже не спросил. Девчушка села в автобус и уехала. И увезла с собой частичку дедушкиного сердца.
Закончились каникулы, начался учебный год, а с ним и поиски ускользнувшего счастья. Дедушка понимал, что девчонка приезжая, значит, если поступила, будет жить в общежитии. Он не знал фамилии, не знал, в каком институте искать, но был уверен, что найдет свою Тамару.
Вместе с другом дедушка обошел почти все студенческие общежития Минска, оставляя на первом этаже у вахтеров письмо. На конверте было написано: «Для Тамары из Столбцов». Время шло, а на письмо никто не отвечал. Оставалось всего два общежития…
В то время в студенческих общежитиях в помощь бабушкам-вахтершам назначали дежурных студентов: вход в общежития был строго для проживающих, и для того, чтобы позвать кого-то с пятого этажа или выполнить другое поручение, нужны были молодые и быстрые. Сидя «на вахте» студенты читали книги, готовились к занятиям.
Дедушка зашел внутрь и привычно спросил, где можно оставить письмо. Не поднимая головы и не отрываясь от чтения, женский голосок сказал: «Там, на тумбочке». Голос показался очень знакомым. И вот где судьба-помощница: в тот день в общежитии дежурила Тамара.
Он нашел ее…
Свадьбу они сыграли в 1964 году. Сейчас у них две замечательные дочери, четверо внуков, двое правнуков. Скоро бабушка придет на мою свадьбу. А дедушка с самого детства был и останется моим светлым ориентиром на всю жизнь.
Вот так. Любовь как в кино. Только сценарий был написан не режиссером, а самой жизнью.
«Отец со скуки листал телефонную книгу. И наткнувшись на номер моей мамы, просто решил позвонить»
— Юра и Оля были обычными советскими школьниками. Только вот Юра был самым высокими мальчиком в школе (192 см), который играл в баскетбол и которого все знали. А Оля была малюпашечкой (155 см), которая примерно училась и мечтала стать парикмахером.
Наступили экзамены после 11 класса. Оля сдавала химию — и к ней «случайно» подсел Юрин друг Димка. Он попросил у нее списать (ох уж эти мальчишки). А после экзамена предложил ей пойти «к Макарычу». Ребята часто собирались у него: слушали музыку, обсуждали фильмы, можно сказать, культурно тусили. Там они впервые вместе познакомились лично. Ну Макаров и Макаров, подумала Оля, обычный парень. «Дзынь» не случилось в тот раз, но, наверное, судьба обоим давала время.
Пришло время — и Юра пошел в армию. И спокойно бы отслужил, но не тут-то было. Как-то раз он сидел со знакомым и от скуки попросил у него телефонную книжку (да, мобильных телефонов не было, были только домашние, номера которых все запоминали или записывали в отдельные книжечки). Листал, листал — и тут видит знакомую фамилию, оказалось, что это Оля и ее номер.
Пошел и позвонил (до сих пор он не может объяснить зачем, а я называю это судьбой). Они разговорились и решили встретиться, когда Юра вернется из армии. И действительно встретились, чтобы больше уже никогда не расставаться. «Дзынь» случился — и так дзынькнул, что до сих пор звенит.
Эта история очень проста, но знаете, именно это мне в ней и нравится. Мы сейчас многое усложняем, а потом сами страдаем и всё ищем того самого. А раньше всё было просто, честно и по любви — и от этого безумно тепло на душе.
Сейчас моим родителям по 44 года, и 10 января они отпраздновали 22 года со дня свадьбы. Каждый пятничный вечер всей семьей мы садимся и смотрим фильмы — такая у нас традиция. И, знаете, сюжет наших родителей ничем не хуже киношных.
Оля и Юра воспитали двух дочерей, которые знают, что такое любовь и какими должны быть идеальные родители. Они прошли много трудностей вместе, всегда поддерживая друг друга, и только благодаря им мы с сестрой знаем, что такое крепкая и дружная семья.
«Справиться с таким горем, перенести все лишения после Костиной травмы… Я сама не могу поверить, что мы всё это пережили»
Костю я знала со школы. Вернее, знала, что он учится в классе, который старше нас на год. Костю все время можно было видеть в компании одноклассников, которые веселились и шумели на переменках.
Ни на какие вечера в школе я не ходила, может, их и не было в то время, не помню. Но вот на традиционный вечер встречи выпускников в феврале выбралась.
Я была в новом платье зеленого цвета с большой белой пуговицей.
Сидела и смотрела, как танцуют и веселятся школьники и приглашенные выпускники. Было еще много парней из нашего района, которые не учились и не оканчивали нашу школу. Среди них были и местные хулиганы, которых я понаслышке знала.
И вот ко мне подлетел один такой хулиган, схватил за руку и поднял с кресла. А сам сел и засмеялся. Я, конечно, поняла, что с ним лучше не связываться. Но тут подошел Костя, взял и поднял его с кресла, а мне сказал садиться. Я была потрясена: такого хулигана районного не побоялся. А всё очень просто объяснялось: Костя был очень общительным — всех в районе знал и со всеми поддерживал хорошие отношения. Вот и хулиган из уважения к нему уступил.
После этого Костя меня провожал домой. Впоследствии он часто шутил, что в тот вечер влюбился в мою пуговицу, которая хранится у меня до сих пор.
Мы встречались несколько лет и пережили многое. Например, разлуку, когда Костя служил в военно-строительных войсках. Работал он на строительстве Останкинской телебашни, а после — на режимном объекте в Козельске, где строил подземные укрытия для ракет.
Через три года мы снова смогли быть вместе. Костя устроился водителем в один из автобусных парков Минска, а я, отучившись в институте, осталась работать на кафедре.
Уж больно мы любили друг друга и долго (6 лет) встречались. Вот 6 апреля 1968 года поженились.
Жили у Кости — в Дальнем переулке. Мне это было очень непривычно. Я никогда не жила отдельно от родителей и в доме, где не было удобств. Но с милым рай и в шалаше. Мы были очень счастливы.
Когда я пошла к врачу, чтобы встать на учет по поводу беременности, счастье оказалось двойным: врач сказал, что у меня двойня. Тогда еще не было УЗИ и беременность определяли только по прослушиванию сердцебиения.
Роды начались внезапно: мы с Костей пошли к маме стирать белье, Костя стирал (машины стиральной еще не было, на терке тер белье), а я смеялась над ним. И тут у меня отошли воды. Все забегали. Вызвали скорую. Меня забирать, а я плачу и говорю: «Мне еще рано, я не поеду».
В больнице меня взяли сразу в родзал. Я говорю, что у меня двойня. Врач послушал и говорит, что никакой двойни нет, нормальная, законченная беременность. Я быстро родила Дашеньку. Даша была очень маленькая, всего 2 кг.
Я говорю доктору, что у меня поперек живота большое уплотнение. В зале было 3 родильных кресла — на всех рожали. А напротив родильных кресел стояли студенты, и наблюдали за родами. Все студенты сорвались с места, окружили меня, и врачи начали жать на живот. Родился второй ребенок, который был, увы, неживой. Вот так мы стали родителями.
Костя, который привез меня в больницу, все время моих родов провел стоя на подоконнике окна родильного зала и перевесившись в форточку. Я постоянно слышала, как он спрашивал, родила ли я и что со мной и что с детками. Увидеть малышку он смог не сразу: ее перевели в другую больницу, где выхаживали недоношенных деток. Однажды, каюсь, «выкрала» Дашу из кювеза и принесла ему показать. А Даша высунула язык. Костя всю жизнь это вспоминал и смеялся, что Даша первым делом ему язык показала.
Жизнь шла своим чередом: непросто было с малышкой в доме без условий, но мы справлялись. Пока в один вечер на работе у Кости не случилось несчастье…
Пары бензина вспыхнули — и Костя, который низко наклонился над баком, загорелся. Он побежал, от этого огонь еще больше разгорался, но один сотрудник снял с себя шинель, догнал Костю и накрыл с головой, повалил его и сел сверху. Так огонь потушили.
Площадь ожога была очень большая. Пострадали лицо, уши (одно ухо сгорело полностью), шея (особенно шея пострадала, т. к. на Косте был модный на то время синтетический свитер — и он приплавился к телу).
Костя очень долго болел. Хотя у нас и открыли ожоговый центр, но уровень оказания помощи был гораздо ниже, чем сейчас. Помню, какие муки Костя испытывал даже при ежедневной перевязке.
Когда ему назначили операцию, я очень обрадовалась. Поражена была большая площадь кожи, ничего не заживало, а гнило. Нужна была срочная пересадка кожи.
И вот сделали пересадку кожи с бедер на шею и на лоб. Прошло какое-то время и выяснилось, что кожа не прижилась. Кроме пораженных ожогом участков тела еще добавились две большие вырезанные заплатки кожи на бедрах, которые тоже очень болели.
Вторая пересадка была назначена в скорости, надо было спасать обожженные места от нагноения. Опять вырезали две заплатки кожи с бедра и пересадили. На этот раз кожа прижилась, но возникло еще одно непредвиденное обстоятельство. Доктор, что делал операцию, сам поранился скальпелем, а кровь, которую переливали, как оказалась, была с вирусом. Костя заразился и попал теперь уже в инфекционную больницу.
Вспоминаю, что его знакомые и одноклассники говорили мне: «Бросай его, зачем он тебе такой инвалид нужен». Я этому очень удивлялась и думала: как же я могу бросить человека, которого люблю, отца моего ребенка, за то, что с ним случилось несчастье.
Примерно через год Костю выписали из ожогового центра, и мы поехали в Москву. Там только открыли на проспекте Калинина Институт красоты. У Кости были ожоги на шее, на лбу и почти полностью сгорело одно ухо. Вот мы и думали, что нам там помогут. Помочь они согласились частично, но предупредили, что это платно. Когда мы узнали, сколько это стоит, то поехали домой и оставили эту идею. Зато купили Дашеньке большого шоколадного зайца — всю дорогу радовались, что доченьке такой подарок везем.
Костя был очень позитивным человеком. Никогда не отчаивался. Не ныл. С ним было легче перенести такое трудное испытание для нас.
А еще он был невероятный аккуратист и стиляга: никогда не надевал два дня подряд одну и ту же рубашку. Никогда не выходил из дома, не почистив обувь. Даже мусор не выносил в тренировочных брюках. Ожоги прятал под высоким воротом и под прической… И был прекрасен.
Через некоторое время пребывания на пенсии Костю лишили группы инвалидности, и надо было устраиваться на работу. Никуда, конечно, не брали.
Но через некоторое время повезло: он устроился на работу — на турбазу под Минском водителем автобуса. Там ему было хорошо, да и я с ним почти всю Прибалтику объездила с экскурсиями. Все замки в Беларуси увидела. До сих пор приятно об этом вспомнить.
Еще помнится, как мы с Костей ходили в ресторан «Потсдам», который был расположен на углу улицы Ленина и Революционной. Отмечали пятилетие нашей свадьбы. В ресторане я была в первый раз — да еще в таком. Подавали блюда немецкой кухни, которые лично я не знала как есть — было смешно и немного неловко.
Когда возвращались домой, на переходе в районе Почтамта встретили Костиного одноклассника. Костя сказал, что мы отмечали пятилетие свадьбы. Он сказал: «Ну, ребята, вы просто молодцы, я восхищаюсь вами».
Я не поняла тогда, почему он нами восхищается. Только по прошествии многих лет до меня дошло, что справиться с таким большим и многолетним горем, перенести все лишения и трудности после Костиной травмы — это действительно достойно восхищения. Я сама не могу поверить до сих пор, что мы всё это пережили.
Кстати, 6 апреля 2018 года можно было бы сходить в ресторан «Потсдам» (правда, он вроде бы уже по-другому называется) — и отметить 50-летие со дня свадьбы.
Вместо этого я сходила к Косте на кладбище. Грустно всё это, но… это жизнь.
Я его очень любила, да и сейчас люблю. Правда, было одно «но»: Костя очень общительный человек и ему, думаю, было непросто со мной. Никаких друзей и застолий я не приветствовала. А он компанейский парень с прекрасным чувством юмора.
Очень долго я к его шуткам не могла привыкнуть.
Вот такой пример. Когда мне было лет тридцать пять или около сорока, Костя пришел ко мне в институт и мы шли по вестибюлю. Из своего кабинета вышел заведующий кафедрой. Поздоровался с Костей за руку и спросил: «Как жизнь?». Костин ответ: «Регулярная». Я, конечно, была в шоке, а он смеялся.
Или вот еще случай: Даша делала уроки, а задачка у нее не получалась. Она сказала, что пойдет к подружке: может, с ней решат. Костя сказал, что не надо никуда идти — сами решим. Сел решать. Там была задачка на части. Надо было по ее условию для приготовления клея смешать какие-то ингредиенты. Костя решал, решал, ничего у него не получалось. А потом и говорит: «Знаешь, Даша, скажи своей учительнице, что если в этот клей налить столько частей воды, то это будет не клей, а говно». До сих пор вспоминаем эту задачку и смеемся.
Детей Костя обожал (у нас появился и сынок — Кирилл), оберегал их и помогал во всем. Всегда привозил какие-то игрушки «заморские», которых у нас купить было невозможно в то время. Помню, купил подводную лодку и ходил с Кириллом пускать ее на площадь Якуба Коласа в фонтане. Сам был большим ребенком. Самому было интересно поиграть.
И, конечно, он очень любил внука Виталика, сына нашей Даши. И очень им гордился. Дедушке Косте был 41 год, а бабушке Нине 40 лет, когда родился внучок.
Но мы никогда не страдали от того, что стали бабушкой и дедушкой, а только радовались. Мы гордились, что у нас есть внук, который называет нас бабушка и дедушка, а не Костя и Нина, как принято сейчас в некоторых семьях.
К сожалению, увидеть внука взрослым Косте не довелось: в 1999 году трагическая случайность оборвала его жизнь. Ему было 54 года.
Мы помним его и очень любим.
Финальную подборку историй из цикла «Как в кино» мы опубликуем завтра на LADY.TUT.BY
Комментарии