С Василием Меркурьевым
в фильме «Золушка». 1947 г.
«Раневская с сестрой подъехали к нашей высотке на Котельнической набережной, и Фаина Георгиевна говорит: «Вот, Белла, мой дом, мы приехали». Потом заходят в квартиру, Раневская показывает: «Вот в этой комнате ты будешь жить, а в той я». — «Как? Почему у меня будет только одна комната? У тебя же такой большой дом!» Белла думала, что раз ее сестра кинозвезда, то живет в собственном доме», — вспоминает подруга и соседка Раневской Валентина Ястребилова.
Моему сыну Сереже было четыре года, когда он очень серьезно заболел, восемь дней держалась температура сорок. Наша соседка по высотке на Котельнической набережной Фаина Георгиевна Раневская первая стала настаивать на госпитализации. Врач, приходивший из поликлиники, еще не решил, надо ли, но Раневская била тревогу: «Чего вы ждете?! В больницу, срочно в больницу!» И мы послушались. Сережу положили в инфекционное отделение, а меня отправили домой — родителей тогда с детьми не оставляли, об этом и речи идти не могло
Да твою ж мать, как это можно — оставить беспомощного ребенка одного!» Я пыталась объяснить, что такие правила, что у меня не было выбора. Но она и слушать не хотела: «Наплевать на правила! Ты просто должна вернуться и находиться с ним». Я вернулась в больницу, стала просить заведующую разрешить мне остаться: «Полы буду мыть в отделении, все буду делать, что скажете». Но в ответ слышала только: «Нет». Как бы Раневская ни настаивала, но я, прекрасно осознавая ее правоту, просто не понимала, как добиться, чтобы меня оставили в больнице.
Раневская с сестрой Изабеллой.
1915 г.
А между тем за Сережей недоглядели, он подхватил еще и воспаление легких, и ситуация стала критической. Тогда Раневская сама позвонила заведующей. Я сидела рядом и слышала их разговор: «С вами говорит Фаина Георгиевна Раневская, народная артистка Советского Союза». Ее собеседница, видимо не расслышав, переспросила: «Какого-какого профсоюза?» Разгневанная Фаина, швырнув трубку, бушевала: «Она же идиотка! Как ты вообще могла доверить ей ребенка? Немедленно езжай и забирай его оттуда! Или я сама заберу!» Не понимая, что мне делать, я поехала в больницу. Как ни странно, звонок Раневской подействовал, и мне вдруг разрешили остаться. Я смогла ухаживать за сыном, и мой Сережа вскоре поправился. А Раневская потом еще долго всем пересказывала, что ее, народную артистку Советского Союза, спросили, из какого она профсоюза. Вот она вся в этом: шумная, вечно недовольная, вспыльчивая, но очень трогательная, неравнодушная и сердечная. А уж к Сереже Фаина Георгиевна была по-особому привязана.
С Павлом Сухановым и Мариной
Полбенцевой в фильме «Сегодня — новый аттракцион». 1966 г.
Своих детей у нее не было, даже племянники жили не в России, вот ей и не хватало общения с малышами. Фаина Георгиевна была почему-то уверена, что у меня родится мальчик. И когда Сережа появился, она написала мне коротенькое поздравительное письмецо и прислала в подарок серебряную ложечку «на зубок». Ей не терпелось посмотреть на Сережу. Но так получилось, что, когда у меня дома собралась компания, чтобы поздравить нас с выпиской, я не догадалась позвать Фаину Георгиевну. Не зашла за ней и сестра Светлана… И тогда Раневская пришла сама. Мы уже сидели за столом, когда в квартире раздался звонок, и в дверном проеме появилась смущенная (от того, что пришла без приглашения) Фаина Георгиевна.
Мои гости так и ахнули — к нам на праздник пришла сама Раневская! Она своими визитами обычно никого не баловала. Мы сами бывали у нее. «Мальчику Сереженьке от Фуфы» — так она подписывала роскошные книги, которые часто дарила моему сыну. Еще она охотно соглашалась с ним посидеть, когда мне не с кем было его оставить. Помню, однажды от Раневской Сережа пришел с медалью в честь 800-летия Москвы. Оказалось, Фаина Георгиевна дала ему поиграть свою шкатулку, в которой хранились «похоронные принадлежности» — так она называла свои награды. Расчувствовавшись, Раневская подарила ребенку одну медальку. Сережа был очень доволен. Но, видимо, потом Фаина Георгиевна все-таки пожалела, потому что через мою сестру Светлану попросила медаль вернуть. Раневская объяснила это тем, что «награды дарить не может».
Моя сестра Светлана Ястребилова тоже жила в нашей высотке. Она была замужем за режиссером Сергеем Майоровым, заслуженным деятелем искусств РСФСР, основателем Московского драматического театра (который стал потом Театром на Малой Бронной). Сергей с Фаиной были знакомы с двадцатых годов, когда они вместе работали на сцене Бакинского рабочего театра. А спустя десятилетия, оказавшись соседями — Майоровы жили прямо над Раневской, — они по-настоящему сдружились. Но так сложилось, что я больше дружила с сестрой Фаины — Беллой.
Парижанка в советском гастрономе
С режиссером Михаилом Роммом и
Еленой Кузьминой на съемках фильма «Мечта». 1941
г.
То, что некоторое время у Раневской жила сестра, вернувшаяся из эмиграции, — факт известный, но в этой истории важны совершенно фантастические подробности. Надо сказать, что Фаина (настоящее ее имя — Фанни Гиршевна Фельдман) рассталась со своими родными в 1917 году, когда они, спасаясь от революции, на собственном пароходе уплыли в Турцию, а потом перебрались в Европу, а она осталась «штурмовать» театральную сцену, мечтая стать актрисой. Фельдманы осели в Румынии, но долгие годы Фаина о них ничего не знала: письма из-за границы в СССР просто не доходили до адресата. А ее старшая сестра Белла уехала из России еще раньше — она вышла замуж за француза по фамилии Аллен. Семья не знала, жива ли Фанечка. Дочери богатейшего предпринимателя Таганрога погибнуть в Советской России было проще простого: такое происхождение само по себе тянуло на приговор. И вот в годы оттепели родным удалось восстановить связь.
С Ариадной Шенгелая в фильме
«Осторожно, бабушка!». 1960 г.
В 1957 году Раневская даже смогла прилететь в Румынию, чтобы обнять свою старенькую мать и брата, отца уже давно не было в живых. Белла тогда из Парижа приехать не смогла, ей не дали визу. А спустя несколько лет, похоронив мужа, она страстно захотела вернуться на Родину. И написала сестре письмо примерно такого содержания: «Дорогая Фанни, я знаю, что ты лучшая актриса в СССР, очень известная. Наверное, у тебя большой дом, ты хорошо живешь, и я хотела бы приехать к тебе. Можно ли это сделать? Я здесь совсем одна, и теперь у меня ничего нет, кроме Родины и тебя». Фаина Георгиевна ей ответила: «Белла, я могу тебя поставить на площадь, если мне разрешит министр культуры». Тогда было такое всем понятное выражение — «поставить на площадь», что означало прописать. Но Белла советских реалий не знала и удивилась: «Я же не памятник, чтобы меня ставить на площадь».
Письмо министру культуры Фурцевой мы писали все вместе: Раневская, я и Майоровы. Фаина Георгиевна волновалась и считала, что надо как-то правильно все сформулировать, иначе ничего не выйдет. Я, как филолог по образованию, должна была отредактировать текст. Такие уж были времена, что вопрос о том, может ли сестра Раневской приехать и жить с ней, мог быть решен только на самом высоком уровне… Под письмом подписались знаменитые соседи, например, Александр Твардовский, с которым Фаина Георгиевна приятельствовала. И все у нас получилось: министр культуры, симпатизировавшая Раневской, дала разрешение. Впоследствии на одном из приемов Фаина подошла к Фурцевой со словами благодарности: «Спасибо, Екатерина Алексеевна, вы — мой добрый гений!» А та ответила: «Ну что вы, какой же я гений? Я простой советский работник».
И вот в 1960 году Белла прилетела в Москву. Раневская ее встретила на такси. Подъезжают они к нашей высотке, и Фаина Георгиевна говорит: «Вот, Белла, мой дом, мы приехали». Белла оглядывает высотку от цоколя до шпиля и отвечает: «Да, хороший дом у тебя. Большой». Входят в подъезд, поднимаются на второй этаж на лифте, заходят в квартиру. Тут Фаина Георгиевна говорит: «Вот в этой комнате ты будешь жить, а в той я». — «Как? Почему у меня будет только одна комната? У тебя же такой большой дом!» Белла слишком долго жила в Европе, а в понимании европейцев «мой дом» — это весь дом в твоей собственности. И жизнь кинозвезд на Западе и в СССР тоже различалась, о чем Белла не догадывалась. Квартира у Раневской была очень маленькая, две смежно-изолированные комнаты: 13 и 14 метров соответственно. И небольшая кухня.
«Помню ее фразу: «Поклонников
много, а в аптеку сходить некому». Каждый человек по большому
счету одинок. Но на моей памяти Раневская всегда была окружена
чьей-то заботой» С Еленой Кузьминой в фильме «Мечта». 1941
г.
Единственное достоинство — высокие потолки. Раневская жила на втором этаже бокового корпуса высотки, окна ее квартиры располагались над служебным входом в кинотеатр «Иллюзион» и булочной. Поздно вечером снаружи доносились голоса зрителей, которых с последнего сеанса выпускали через этот вход. А уже на рассвете грузчики во дворе с грохотом и матом начинали разгружать грузовики с хлебом. Звукоизоляции не было никакой, и Раневская вечно страдала от недосыпа. «Я живу над хлебом и зрелищем» — так она характеризовала свое положение. Когда Фаина Георгиевна выходила к своему подъезду покормить птичек, ее очам открывался вид на помойку. «Это моя дача, — иронизировала актриса. — Здесь я дышу «свежим» воздухом». Поэтому чаще всего посидеть на скамейке она приходила к парадному подъезду центрального корпуса, в котором жила я. Все это стало для Изабеллы полным сюрпризом и поразительным разочарованием.
Тем временем весь дом только и говорил, что о сестре Раневской, парижанке. Всем было любопытно взглянуть на нее. А Белла была дама роскошная! Она была старше Фаины на четыре года, но в свои почти семьдесят и на пятьдесят не выглядела, да и душой была очень молода. Когда меня представили Изабелле Георгиевне, она почему-то сразу мной заинтересовалась и предложила: «Может быть, вы со мной прогуляетесь?» Я тогда была еще несемейной девушкой, свободным временем располагала, так что с радостью согласилась. После прогулки мы зашли ко мне в центральный корпус. Слово за слово — разговорились, и оказалось, что у нас много общего. Я тогда совсем недавно потеряла любимую маму, еще раньше умер отец — Ефим Тарасович Ястребилов, он был начальником строительства Днепрогэса и «Запорожстали» (в этом году исполнилось 120 лет со дня его рождения). До этого у нас была прекрасная квартира на Воронцовской улице. Но, чтобы не оставаться один на один со своим горем, я обменяла квартиру и переехала в высотку, где жила моя сестра. Вот и Изабелла Георгиевна оказалась здесь, потому что бежала от одиночества. Это нас очень сблизило. Кроме того, с Белой, что называется, не соскучишься. Она явилась к нам словно с другой планеты. И в нашем мире ее повсюду поджидали приключения. «Необыкновенные приключения парижанки в России»...
Комментарии