В течение дня была собрана сумма,
которой не хватало, чтобы расплатиться с долгами. Люди, которые
перевели деньги, вернули меня к жизни
«Недавно моя не верящая ни в бога ни в черта мама рассказала, что, оказывается, в нашем роду есть проклятие, — говорит , актриса с крайне непростой судьбой. — Мой прадед, отец которого был раввином в синагоге, полюбил девушку из семьи, где даже шабат не соблюдали. Понимая, что его избранницу родные не пустили бы даже на порог, молодые решили наплевать на запреты, налагаемые Торой, бежать из Витебска в Могилев и там пожениться. На вокзале они увидели отца, обрадовались в надежде, что он передумал и решил благословить их. Но глава нашего рода их проклял. За любовь..
В легенды можно верить или нет. Но известно, что прадедушка мой умер чуть ли не в двадцать пять лет от сепсиса. К тому времени у прабабушки уже было три дочери — одна постарше и две близняшки. Так вот, старшая умерла в четырнадцать от туберкулеза, переболели чахоткой и младшие. Бабушкина сестра-близнец в эвакуации в бывшей автономии немцев Поволжья упала со стога сена и ушибла ногу, развилась саркома. Почти всю войну она пролежала в больнице, прошла через ампутацию, но это ее не спасло. Бабушка, у которой было пятеро своих детей, взяла на воспитание двух сыновей сестры. Простой жизни в нашем роду не было ни у кого. Я не стала исключением...
Когда спрашивают, откуда я, отвечаю: из Эстонии. Хотя родилась в Питере, училась там в ЛГИТМиКе. Но детство мое прошло в Нарве, оттуда растут корни, там закалялся характер. Я не ходила в детский сад, была домашним ребенком, воспитанным замечательной бабушкой, которая учила делать книксены, вышивать и вязать. Выходя утром к завтраку, обязательно надо было всех поцеловать, улыбнуться и пожелать доброго утра.
Но вскоре мне предстояло столкнуться с тем, как жестоки бывают дети. Родители приложили неимоверные усилия, чтобы устроить дочку в школу, которая считалась лучшей в городе. Естественно, благовоспитанная наивная девочка оказалась идеальной мишенью для нападок сверстников. За четверки меня ругали дома, и я из-за них плакала. Однажды учительница, заметив мои слезы, подошла узнать, в чем дело. Она настаивала, я решила ей довериться, в следующую же минуту превратившись в наглядное пособие, при помощи которого педагог проиллюстрировала свой несомненный талант наставника.
Учительница выставила меня перед классом: «Дети, посмотрите на Юлю. Она плачет из-за четверки! Не плакать надо, а стараться! Видишь свои каракули? Скажи спасибо, что тройку не поставила!» Все радостно заулюлюкали.
После этого «представления» одноклассники стали силой отбирать мои тетрадки и калякать в них. Надеялись, что учительница станет меня стыдить и снова можно будет поржать вволю. Маме я объясняла, что это не моя рука, а — условно — Федорова, но она искренне не могла понять, как можно позволять кому-то портить свои тетради? Я не решалась рассказать ей правду, пока не произошел еще один случай…»
Полную версию интервью с Юлией Ауг .
Комментарии