Екатерина
Климова
«Я подумала тогда: «Игорь спит, шофера я не предупредила. Вот будет смешно, если они без меня уедут». Возвращаюсь и вижу, как машина исчезает вдали. Стою на заснеженной трассе в одном свитере, без телефона, без документов», — вспоминает .
— Екатерина, чего-то особенного ждете от новогодней ночи?
— Конечно же чуда! Тем более что мы впервые встретим праздник в новом доме моей мамы. В уходящем году произошло знаменательное событие: я купила маме дом в поселке на Новой Риге. По-моему, человеку пенсионного возраста, которого не удерживают в мегаполисе неотложные дела, по возможности лучше жить за городом
— А почему вы не купите дом для себя и для детей?
— За городом прекрасно отдыхать, но не могу сказать, что я бы хотела жить там постоянно. Тем более нас много, и пришлось бы покупать очень большой дом, на который мне нужно было бы зарабатывать до старости. (Смеется.) А что я буду в нем в старости делать, когда дети вырастут и разлетятся?
— Ваша старшая дочь Лиза учится в десятом классе. Она уже выбрала себе профессию?
— Пока ничего конкретного, только некие фантазии. Узнаю в Лизе себя, в ее возрасте у меня тоже было семь пятниц на неделе. Так что я даю ей возможность подумать, выбрать. Мы с ней, в числе прочего, говорим и об актерской профессии. Хотя при этом Лиза говорит, что она хотела бы стать режиссером. На мой взгляд, это странная идея. Режиссура может быть вторым образованием в более серьезном возрасте, когда появится жизненный опыт. Хотя, должна признать, наши дети более развиты, чем мы в их годы. Недавно мы с Лизой разбирали вопросы по МХК, в Ломоносовской школе есть такой предмет — мировая художественная культура. Например, чем живопись Моне отличается от живописи Мане. Минут через двадцать я даже переспросила у нее: «Лиз, я чего-то не поняла. Тебе точно это нужно в десятом классе? Вообще-то мы все это проходили уже в театральном институте».
Екатерина Климова
— Представьте, что все ваши дети, все четверо, решат стать актерами…
— Вряд ли. Хотеть-то, они, может быть, и захотят, а вот станут или нет — большой вопрос. Костьми, конечно, ложиться не буду, но тащить за руку тоже никого не собираюсь. Будь моя воля, я ввела бы в школе такой предмет, где разбирались бы профессии на конкретных примерах счастливых и сломанных судеб, все плюсы и минусы. Когда мы к чему-то стремимся, то не задумываемся о побочных эффектах, которые нас будут ждать с исполнением этой мечты. В особенности в актерской профессии — она очень жестокая.
— Вы сами когда-нибудь жалели, что сделали такой выбор?
— В моем случае актерская профессия оказалась судьбой. Я не вижу себя в чем-то другом. В моей жизни было немало чудес, но поступление в театральный, пожалуй, затмевает все остальное, кроме конечно же рождения детей. Произошло то, чего не должно было случиться. Вспоминая себя в 17 лет, свой уровень IQ на тот момент, я понимаю, что мне выдали невероятный аванс на будущее. Со всей страны в Москву приехали такие прекрасные и талантливые люди, конкурс в Щепкинском театральном училище был 200 человек на место, а выбрали меня. При этом еще до появления окончательных списков я понимала заранее, что меня берут.
В театральных есть такая штука: когда ты нравишься, тебе советуют никуда больше не поступать. В моем случае вторым вузом, куда я тоже подала документы, был ВГИК. Я выбрала Щепкинское. Помню, мое поступление не произвело на родителей особого впечатления, они это восприняли скорее с юмором: «Театральное училище? ПТУ, что ли?» Но уже первого сентября, когда мама с папой приехали на линейку и увидели Юрия Мефодьевича Соломина, моего мастера Николая Николаевича Афонина, народных артистов, преподававших нам, родители поняли, насколько это все серьезно. Я первый и последний раз видела тогда слезы на глазах у моего отца…
«Выкраиваю время на семью,
на работу только за счет сна, его мне катастрофически не
хватает. Со всем остальным можно смириться»
— Вы же красавица, неудивительно, что вас приняли.
— Спасибо! Если честно, я не помню своего отражения в зеркале в те времена. До того как начала работать в театре, меня не волновало, как я выгляжу, какое впечатление произвожу. Я не знала, какого объема мои талия, грудь, бедра. Может, дело в том, что тогда не было еще глянцевых журналов в таком количестве, не было примеров для подражания, мы не знали, что модно быть загорелыми, худыми, ходить с выщипанными бровями. Мы были очень заняты делом, бесконечными репетициями. Помню прекрасно, как бежала утром к метро с закрученным пучком на голове, без макияжа, в джинсах, кроссовках, с тяжелыми сумками, полными реквизита, мимо своих сверстниц. А они стояли на остановке с прическами, на каблуках, с накрашенными губами и ресницами. Учились в других вузах, но были похожи на актрис больше, чем я…
— Вы ведь тоже пробовали себя в другой сфере: некоторое время проработали на телевидении…
— Два месяца я интервьюировала звездных гостей в утреннем телеэфире на НТВ. Эта история не имела продолжения из-за того, что мне хотелось вести живой разговор, а не зачитывать вопросы по бумажке и слушать в «ухо» комментарии редакторов. В любом случае это был для меня любопытный опыт. Профессия журналиста тоже коварная, в ней трудно играть по собственным правилам. Меня часто просят на гастролях дать интервью. И я изначально понимаю, каким получится разговор, какую информацию из меня захотят выудить, как попытаются спровоцировать, сделать сенсацию. Спрашивают, например: вот в Интернете обсуждают, зачем вы нарожали кучу детей? Как вы к этому относитесь? Я первый раз слышу, чтобы зазорным считалось появление детей, тем более от законных мужей. Поэтому, чтобы не обижать никого отказом, я сейчас редко даю интервью и только тем изданиям, которым доверяю.
«В моей жизни было немало чудес,
но поступление в театральный, пожалуй, затмевает все
остальное. Произошло то, чего не должно было случиться» Бутик
предметов интерьера BOGACHO
— Вы говорили о побочных эффектах актерской профессии. Какие в ней самые очевидные минусы?
— Лично для меня это постоянные отъезды из дома, разлука с семьей и конечно же жесткий дефицит сна. Я в таком состоянии существую очень давно, много лет. Выкраиваешь время на семью, на работу только за счет сна, его мне катастрофически не хватает. Со всем остальным можно смириться. С переездами на автобусах на тысячи километров, с отсутствием горячей воды в гостиницах, с жарой, с холодом. В конце осени мы снимали в Ростове-на-Дону летние сцены, а там неожиданно выпал снег, ударили морозы, с вьюгами, с сугробами. И вот мы стоим с моим партнером Евгением Воловенко на балконе в гимнастерках, у меня голые коленки, а нас сносит ветром. Режиссер говорит: «Принесите им холодной воды, чтобы пар изо рта не шел». Со временем ко всему приспосабливаешься, берешь с собой необходимые вещи: теплое белье, обувь, соль для ванной, чтобы согреться после съемок, даже бутылки с питьевой водой, которой может не оказаться в гостинице. Коллеги страдают из-за этого, знают, что у меня всегда будет самый тяжелый чемодан и им придется помогать.
— Бывали случаи, когда пропадал ваш багаж?
— Свой чемодан я всегда держу под рукой, в самолетах беру его в салон. Но однажды был забавный случай, когда увезли все мои вещи, включая верхнюю одежду. Это произошло зимой. Мы с Игорем Петренко летели в Саратов на гастроли с антрепризным спектаклем «Ленинградский романс». Но по ошибке нам купили билеты в Самару. Между этими городами 480 километров. Разумеется, нам тут же нашли машину, и мы рванули в Саратов, чтобы успеть на спектакль. Игорь заснул на переднем сиденье, я расположилась сзади. Помню, как водитель остановился на заправке, и я решила по-быстрому сбегать в туалет. Еще подумала: «Игорь спит, шофера я не предупредила. Вот будет смешно, если они без меня уедут». Возвращаюсь и вижу, как машина исчезает вдали. Стою на заснеженной трассе в одном свитере, без телефона, без документов. Повезло, что они быстро заметили мое отсутствие и вернулись.
Комментарии