Может, вы даже слышали эту нежную историю. Один темпераментный американец как-то раз познакомился с гражданкой Украины. По интернету. Реклама сайта обещала знакомство с «прекрасными русскими женщинами и сексуальными украинскими невестами». Наверное, невеста и вправду была хороша, потому что техасец легко тратил на нее свои сбережения: оплачивал туристические путевки, покупал одежду и украшения, всячески, в общем, холил и лелеял. Даже несмотря на то, что девушка оказалась высоких моральных устоев и сразу обозначила, что «только после свадьбы».
Постепенно, правда, выяснилось, что устои не столь уж высоки, потому как невеста жениху заморскому своему изменяла. И конечно, американец решил заказать специалисту узкого профиля, чтобы он организовал доставку этой лживой «bitch» в деревянном ящике в Америку, где жених приготовил для суженой наручники, подвал и несколько не слишком хитроумных орудий пыток
И многие, конечно, американца станут осуждать, как, собственно, это и сделало американское правосудие. Но, мне кажется, стоит принять во внимание, что он любил. А потом его большое и доброе сердце (у техасцев все большое) было разбито вдребезги. Какая там адекватность? О чем вы? Любовь, тем более безответная, — прекрасная штука. Как минимум потому, что она раскрывает в людях то, о чем они сами понятия не имели.
Вообще, влияние любви на человеческий мозг изучено недостаточно. Ученые, конечно, не оставляют попыток, гранты же надо осваивать! Они выяснили, например, что влюбленные похожи на наркоманов, потому что хотят любви вновь и вновь. Что они менее критичны, особенно по отношению к объекту воздыханий. Они видели на томограммах и в ходе трепанаций, что центр удовольствий у этих романтиков переливается всеми цветами радуги.
Но что эти сухие медицинские факты могут рассказать нам об этом светлом, щемящем (чуть было не написал щенячьем) чувстве?
Ровным счетом ничего!
Для тех, кого никогда не посещала любовь, от которой некуда деться, объясню, как это происходит.
Вот был, скажем, нормальный человек. Взвешенный, адекватный, ночью спал, днем ел, соблюдал режим, делал зарядку, на работу ходил. Можно было положиться, в общем. И вдруг стал похож на этих, знаете, девочек-фанаток Джастина Бибера. Которые готовы ехать тринадцать часов в автобусе стоя, ночевать у гостиницы на голом асфальте, бросаться под его машину и даже укусить кого-нибудь, лишь бы дотянуться до кумира и оторвать от него кусочек штанов. При том, что уже четыре дня в школу не ходили.
Вот влюбленный человек — он примерно такой. Обязательно совершает какие-то странные, но героические поступки. Желательно, под дождем, потому что так драматичнее. А еще дождь хоть чуточку охлаждает перегретый мозг.
Диапазон безрассудства велик. Начиная от скромного бдения под окнами, заканчивая демонстрацией ревности в наиболее невинных формах — швыряние топора в пень, попытка вскрыть вены авторучкой, угроза броситься под автобус или хотя бы самокат.
Влюбленный не сильно адекватен в оценке происходящего. Он слишком занят, страдая и наслаждаясь своим чувством, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как кривые ноги его возлюбленной, наличие у нее семьи и детей, проживание объекта страсти в другом городе или другой стране. В какой-то момент глаза открываются, суровая реальность сбивает с ног и начинается страдание еще более тонкое и изысканное, чем от любви вообще — от неразделенной любви. Как у того американца.
В таком состоянии особенно хорошо писать стихи. Ямбы выходят даже лучше, чем те, что пишутся просто от гормонов юности. В них будут, как правило, разбитое сердце, несбывшаяся мечта (иногда несколько), слезы (много), обещание не думать о тебе, разрушенный мир, боль или даже «больной удар» (зависит от общей грамотности и одаренности автора).
Самым удачным и продуктивным с точки зрения соотношения страдания/ качество оказался роман Петрарки с его прекрасной Лаурой. Кто не знает, выдающийся итальянский поэт встретил ее в церкви в Авиньоне в четырнадцатом веке. Отчасти по законам того времени, отчасти вполне в духе всех безнадежно влюбленных, Петрарка ловил ее взгляд на мессе, вздыхал (некоторые современники даже утверждают, что «воздыхал»), купил имение поблизости, чтоб удобнее было упиваться чувством, а потом даже принял духовный сан. Что, впрочем, не помешало ему предаваться плотским утехам, но к высокой платонической любви это отношения не имеет, поэтому сии факты опустим.
Лаура, вероятно, была и вправду хороша, хотя известно о ней немного. Имела белокурые волосы, мужа и одиннадцать детей. Многие вообще считают, что никакой Лауры никогда не было, Петрарка, мол, ее выдумал.
В общем, на этом ярком и всем известном примере хорошо видна та бездна, которая разделяет предмет страсти, рожденный в деформированном сознании влюбленного, и реального человека. В случае Петрарки это были две совершенно разные сущности. Настоящая Лаура, которая мне почему-то видится в образе располневшей грудастой матроны даже не подозревала, похоже, о возвышенных и тонких мечтаниях, которым предавался знаменитый итальянец. И так было правильно. Потому что мечтания, столкнувшись с Лаурой, скорее всего, рассыпались бы в прах. А так — вон! Целая поэтическая эпоха получалась!
Я к тому, что и мы, когда рождается где-то в душе вот это томление, томимся о чем-то своем, воздушном, эфемерном, неуловимом. Каждый любит что-то свое, к реальному человеку никакого отношения не имеющее. Разве что ресницы.
Первая любовь — очень хорошо, когда есть. Все романтики должны переболеть хотя бы раз в жизни этой хворью, чтобы повзрослеть, поумнеть и научиться отличать мечту от настоящей женщины (или мужчины). Что-то вроде романтической ветрянки.
Отличие, правда, в том, что болеют не все. И бывают такие, которым одного раза не хватает. Такие болеют много, часто и с большим, кажется, удовольствием.
И пускай.
Пускай безнадежно влюбленные в недосягаемых по тем или иным причинам мужчин и женщин чудаковаты и наивны, плохо спят по ночам и нерегулярно кушают. Пускай они творят вдохновенную чушь, нарушая привычный порядок вещей и беспокоя прочих граждан, как коты в марте. Но именно они в своей слепой и святой страсти создают прекрасные стихи, пронзительные песни и великолепные картины. И пусть даже это будет всего лишь нелепая надпись на асфальте под окнами «Галя, я тебя люблю», но и от нее становится немножко теплее всем, кто по ней пройдет или случайно увидит с балкона.
Это невесомые херувимы, которые страдают, чтобы мы не теряли веры в доброе и светлое.
Любовь, даже неразделенная, прекрасна. И даже если когда-то от нее было больно и плохо, по прошествии лет в памяти останется только восторг, замирание сердца, какие-то закаты, цветущие деревья в мае…
Поэтому пусть себе будет, эта безответная любовь. К мужчине, к женщине, к Родине, к денежным знакам, к Мальдивам, к недвижимости на Манхэттене…
Ласковое, щемящее чувство…
Комментарии