Ирина Мазуркевич: «Я ни разу не влюблялась в своих ровесников»

– Я ни разу не влюблялась в своих ровесников. Даже первая любовь, мой одноклассник, оказался хоть и немного, но все же старше меня. И всегда отношения складывались. Безответной любви не было. Разве что когда речь шла об артистах, которых я в то время видела только на экране

Карьерой актрисы я, кстати, не грезила. В Горьковское театральное училище (ныне Нижегородское театральное училище имени Е.А. Евстигнеева. – Прим. «Антенны») из Белоруссии поехала поступать за компанию с одноклассницами. Девочкой я была самостоятельной, родители в Горький отпустили со спокойным сердцем, знали, что дочь ни в какую неприятную историю не попадет. Да и не верили, что я поступлю. У меня и самой были сомнения, даже когда успешно прошла все экзамены.

– В Мозыре у меня остался мальчик, в которого я тогда была очень влюблена. Бросать его не хотелось. Но потом я узнала, что папа получил серьезное повышение по службе и его переводят в Минск. Так что все равно пришлось бы уезжать из родного города. Вот я и уехала. А осталась бы дома, скорее всего, пошла бы в педагогический. Можно было и в юристы податься – я тогда зачитывалась детективами, и профессия адвоката меня привлекала. Но… С другой стороны, актер тоже в какой-то степени адвокат. Адвокат своей роли.

– Сниматься в кино я начала довольно рано. Еще на втором курсе сыграла главную роль в фильме Виктора Титова «Чудо с косичками», мне тогда не исполнилось и 16 лет. Потом были «Сын председателя» и «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Педагоги не­охотно отпускали на съемки, боялись, что у студентов от славы и популярности поедет крыша. Но со мной таких проблем не было. Точно знала, что для меня главное – профессия, что я должна чему-то научиться, поэтому от многих фильмов отказывалась.

— Поехала в Москву – показывалась в Театре на Таганке. Но я хотела работать со своим молодым человеком, а брали меня одну. Позже к нам на дипломный спектакль приехал художественный руководитель Театра имени Ленсовета Игорь Владимиров и пригласил работать в Ленинграде. Я решилась в марте 1977 года, о чем ни капельки не жалею. Театр тогда был на взлете, там работали очень хорошие артисты: Алиса Фрейнд­лих, Михаил Боярский, Леонид Дьячков, Алексей Петренко. Там же я встретила Равиковича. Впервые увидела его в спектакле «Люди и страсти», позже столкнулись за кулисами, Равикович был без грима. Случилась любовь с первого взгляда. До сих пор помню ту встречу в мельчайших подробностях. Но сейчас об этом тяжело вспоминать (Анатолий Юрьевич ушел из жизни в апреле 2012 года. — Прим. «Антенны»).

– Мне тогда было 19, Равиковичу – чуть за 40. Кто-то скажет: разница в возрасте огромная. Не соглашусь. Вся дальнейшая жизнь показала, что цифры не имеют никакого значения. Как родители отнеслись к моему выбору? Если они в глубине души и переживали, что их дочь вышла замуж за мужчину намного старше ее, то мне об этом не говорили. Они ведь ничего не могли с этим сделать. К тому же папа и мама уже были знакомы с Равиковичем: он приезжал в Минск, был у них в гостях. Не как жених, а как коллега по работе. Уважаемый человек, заслуженный артист. Родителям было лестно, что он пришел к ним в гости.

– У Анатолия Юрьевича богатая актерская биография, он сыграл много разноплановых ролей. Но люди, которые не имели возможности видеть его в театре, конечно, сравнивали его с Хоботовым из «Покровских ворот». Не могу сказать, что Равика это обижало. Каждый видит свое. К тому же, когда артиста приглашают на роль в кино, в нем обязательно должно быть что-то от его персонажа. Как минимум психофизические данные. Что присуще Хоботову? Он интеллигентный человек, который не может ударить другого, его заботят судьбы людей, судьба страны. Все это было и у Равиковича. А вот то, что не умеет гвоздь вбить, неправда. В отличие от Хоботова Анатолий Юрьевич любил и умел мастерить. В житейском плане был настоящим семьянином. Например, сделал дома прекрасные антресоли, которые долго держали нам книги и чемоданы и не упали ни разу, пока не пришли мастера и не переделали их по правилам. Мог поклеить обои. Бросит яйцо на сковородку – и готов кулинарный шедевр. Правда, когда он готовил, на кухне все оказывалось забрызганным, потом приходилось долго убирать.

– Буженину делал изумительно. Коронное блюдо для гостей – фаршированная рыба. Он целиком снимал кожу, делал фарш, потом набивал им шкурку – на блюде рыба лежала как настоящая, с головой. Он и меня научил ее готовить. Но тут нужна крепкая мужская рука. Да и не для кого это делать сейчас. Равик готовил для меня, для гостей, у нас тогда большие компании собирались. А когда один живешь, нет стимула. Друзья? В этом плане я интроверт. Если выбирать между шумным общением и одиночеством, я выберу второе. Так что если и готовлю, то для внуков, для дочки. А у них другие вкусы.

– В театре работа обычно распланирована на год вперед: гастроли, премьеры, репетиции… А декабрь 1981 года у нас как раз выпал свободный. Вот мы с Равиковичем и подгадали, чтобы дочка появилась у нас в конце года, 28 декабря. Но Лиза никогда, даже в шутку, за это не упрекала, что вы! Обидно бывает тем, кто родился 31 декабря или 1 января: подарок-то получается один и на день рождения, и на Новый год. У нее никогда не было склонности к актерству. Когда в школе проходили какие-то утренники или концерты, всегда вставала за спины одноклассников. Учителя удивлялись: «Надо же, при таких родителях – и не артистка». Может, надо было развивать ее наклонности, водить по разным кружкам. Но нам с Равиком казалось, что дочь должна идти собственным путем.

– Когда Лиза уже оканчивала институт, ей было лет 20, у нас с мужем появилась возможность сделать ей квартиру, чтобы ребенок мог устроить свою личную жизнь. Возможно, ее надо было опекать побольше. Но, поскольку я и сама прошла такой путь, мне казалось, что и для Лизы так будет лучше. И, судя по тому, как у нее сложилась жизнь, все было правильно (у Лизы свое ателье по пошиву и ремонту одежды. – Прим. «Антенны»). Сейчас я могу приехать в гости к внукам – Матвею и Еве, покормить их чем-нибудь вкусненьким, по­играть. Такая бабушка-праздник. Матвей, ему в декабре исполнилось восемь, растет серьезным молодым человеком. У него, как и у мамы, тяги к актерству нет. Зато Ева, по-моему, будет артисткой. Лиза записала ее в драматический кружок. Девочке уже пять лет, видно, что у нее есть способности. Она к тому же ужасно хорошенькая: блондинка с длинными кудряшками и голубыми глазами. И с чувством юмора. Да и по характеру видно: девка бойкая. А в актерской профессии без характера никак. Впрочем, пока еще рано говорить о продолжении театральной династии. Здесь ведь не только талант имеет значение. Нужны случай, удача, чтобы люди правильные рядом были. В театре ведь как: одному режиссеру ты нравишься, у тебя есть роли. А приходит новый человек, и у него свои пристрастия.

– У меня нет ни одной роли, про которую могла бы сказать: это я, это моя жизнь. Ни одной! Каждый раз – на преодоление. Такова и моя Ирина из фильма Юрия Грымова «Три сестры», который вышел на экраны прошлой осенью. Сначала он хотел сделать антрепризный спектакль по мотивам пьесы Чехова. Но случился кризис, и от планов пришлось отказаться. Впрочем, Юрий не тот человек, который останавливается на полпути. И он снял фильм. В училище в дипломном спектак­ле я тоже играла Ирину. Но той Ирине было, как у Чехова, 20 лет, а здесь – 58.

– В фильме текст чеховский, но действие происходит в наши дни. Живут героини в провинции, у них все в прошлом. Сестры все время повторяют: «Уедем в Москву». Ирина знает итальянский, но кому в провинции она с ним нужна? Москва у Грымова – как символ желания изменить жизнь. И оказалось, что в таком контексте эта история намного больше волнует. Когда 20-летняя женщина сетует на отсутствие любви, она ни у кого не вызовет сопереживания. У нее еще все впереди. Но когда эти же слова произносит 60-летняя, это настоящая драма.