Карина
Разумовская
Карина Разумовская
«За эти десять лет совместной жизни ничего не изменилось совершенно. И, мне кажется, это очень здорово. Это значит только одно: мы уже так ответственны друг за друга, что больше невозможно. Единственное, что после росписи появилось, — новое место в Петербурге, с которым связано счастливое воспоминание. Когда мы мимо загса проезжаем, говорим: «Вот, мы тут женились», — рассказывает .
— Карина, вы ведь начали сниматься в кино еще до школы?
— Да. До пятого класса довольно часто бывала на «Ленфильме». Как и всякому нормальному ребенку, мне «Ленфильм» показался абсолютно сказочным местом
— А в какие?
— Тогда в ДЛТ (Дом ленинградской торговли, знаменитый универмаг. — Прим. ред.) появились Барби, и я стала о них мечтать. Они продавались за какие-то сумасшедшие деньги, которых тогда, конечно, ни у кого не было. И мы ездили в этот ДЛТ, как в музей, просто посмотреть. Но однажды папа на какой-то праздник купил мне Барби — это было прямо событие!
«Мы выбрали загс в непафосном
месте. Нам не хотелось Дворцов бракосочетания, шумихи и вот этого
всего. Мы просто пришли в загс к 11 утра, когда никого, кроме нас,
там не было, и расписались» С мужем Егором Бурдиным
— Ваш отец был коком, ходил в долгие плавания. А вы у него на корабле бывали?
— Когда папа приходил из рейса, корабль еще несколько дней стоял пришвартованным в порту, экипаж продолжал еще что-то доделывать до отпуска. А папа ходил кормить команду, и я ходила вместе с ним на работу. В порту я обследовала все, что только можно, и на корабле тоже. От машинного отделения до верхней палубы. Еще на кораблях всегда был бассейн, но к прибытию в Петербург вода сливалась, бассейн накрывался сеткой, и вот по этой сетке я ползала. Столько было удовольствия!
— Отец наверняка рассказывал вам какие-то истории про дальние путешествия.
— Много чего. И про День Нептуна, и про то, какие красивые закаты на экваторе, все это папа рассказывал. Он был во многих экзотических странах. Что-то из поездок привозил. Несколько раз даже животных. Как-то привез попугая, но мы отдали его в зоопарк, потому что он сожрал у нас половину кухни. Однажды папа привез маленьких обезьянок. Но я их даже не видела — наверное, была у бабушки. А мама быстро сориентировалась и обезьянок тоже куда-то подальше отправила.
— Интересная у вас была жизнь…
— Да, да. Мы с папой и с мамой жили очень интересно. Летом всегда уезжали в поход с палатками — на озеро под Петербургом. Ловили рыбу, готовили на костре. Счастье! В детстве мне нравилось придумывать какие-то волшебные миры. Мы росли в 80-е — начало 90-х, когда ничего в стране не было, но зато у меня один за другим появлялись воображаемые замки. У нас во дворе была насыпная горка, с которой мы катались зимой на лыжах и на санках, и старый заброшенный корт никому уже стал не нужен — вот это и был как бы мой замок. Еще я лазала по крышам... Какие-то совершенно дворовые истории были у меня, я всегда вела себя как мальчишка.
«Когда я бегаю в парке, меня никто
не трогает. Но потом, бывает, люди пишут: «Видели вас сегодня
на пробежке, но решили не подходить». Большинство петербуржцев
понимают, что не стоит посягать на личное
пространство»
— Счастливое детство на самом деле. Абсолютно свободное.
— Конечно. Современным детям этого, безусловно, не хватает. В первом классе я решила, что в песочнице должен быть фонтан. Вооружившись лопатой и ведром, я стала выкапывать из песочницы песок. Делала это несколько часов, пока какие-то люди не сказали родителям: «Успокойте своего ребенка, наконец». Я придумывала какие-то свои игры. В моем детстве не было пазлов, так я сама себе их придумала. Мы выписывали детский журнал, я разрезала страницу на множество кусочков, смешивала это, а потом собирала. Еще мне нравилось придумывать игры на свежем воздухе. После фильма «Тимур и его команда» я подрядила подружек, и мы ходили и спасали все, что можно спасти. Какие-то пожары ботинками тушили, за что, естественно, потом получали от родителей за сожженные подошвы.
— И что, кого-то вы действительно спасли?
— Птенца какого-то спасли. Я его притащила прямо в сброшенном гнезде, и мама разрешила оставить его у нас. Мы с ней его выхаживали… Потом мы со взрослыми еще вытащили котят из шахты лифта. А куда их девать? Ну, устроила им за лифтом, в узком пространстве между окном и шахтой, дом. Выхаживала их, пока они не выросли и не стали самостоятельными. Соседи меня ненавидели, потому что из-за лифта все время раздавалось кошачье мяуканье.
— Вы ведь в детстве жили не в центре города?
— С первого по пятый класс я жила с родителями на севере Петербурга в спальном районе, там было где разгуляться. Но в центре я бывала практически каждый день. Мой Петербург — это, безусловно, набережная Лейтенанта Шмидта на Васильевском острове, там, в помещении храма Успения Пресвятой Богородицы, приспособленном в советское время под спортзал, я занималась фигурным катанием. Один раз в день мы с мамой ездили на этот каток через весь город на автобусе. Иногда нарушали спортивный режим: заходили в пышечную возле автобусной остановки у метро «Балтийская». Это было прекрасно!
«Фонтанка для меня всегда место
радости. Когда мы с мужем гуляем, обязательно едем в
центр»
— Когда вам исполнилось 14 лет, у вас появился еще один адрес, куда надо было регулярно ездить, — университетский театр. Как вы туда попали, туда же не брали людей моложе двадцати лет!
— Я просто пришла туда с подружкой, и мы сказали: «Хотим к вам». После чего нас взяли. Там действительно занимались люди совсем взрослые, не знаю уж, почему педагоги сделали для нас исключение. Театр находился на Галерной улице. Я ее тоже очень люблю, там фантастически красивые дворы и Новая Голландия буквально через Адмиралтейский канал. И сама Галерная, конечно, безумно красивая улица. Как приключение воспринималась просто поездка туда, то, что мы ездим одни. А ведь добираться было не так-то просто, метро там рядом нет. Три раза в неделю после уроков мы ехали до Гостиного Двора и потом еще двадцать минут шли пешком, с шести или с семи вечера часа три занимались. Заканчивали часов в десять. На улицу выходишь — темнота…
Но я тогда для себя открыла какие-то новые места. Например, Конногвардейский бульвар, он идет от площади Труда до Исаакиевской площади, очень красивое место, особенно осенью. Не знаю, правда ли, что Александр Сергеевич там гулял. Если честно, я в этом не уверена, но эти места для меня почему-то ассоциируются с Пушкиным.
— А потом маршрут снова изменился, вы поступили в театральный институт на Моховой.
— Да. Первые два курса я почему-то ездила туда до станции метро «Гостиный Двор» и оттуда шла довольно долго пешком, потому что Моховая тоже находится в отдалении от всех станций метро. Первые два года я ходила по Малой Садовой улице. После разрухи 90-х ее восстанавливали. А возле театра Акимова даже сделали какую-то удивительную подогреваемую мостовую, которая никогда не покрывается льдом, установили там фонтан с шаром, и это была такая достопримечательность. А во дворах появились даже какие-то скульптуры, первый стрит-арт. Мне казалось, что я нахожусь в центре мира, в центре жизни.
Комментарии