Тарасу и Асе Сухомлиновым, разлученным войной, удалось пронести свою любовь через тысячи километров фронтовых дорог. Все, что им оставалось, — это письма. Несколько лет назад Тарас Сухомлинов, участник Берлинской операции, передал драгоценную переписку через Центр госуслуг на вечное хранение в Главархив Москвы в рамках акции «Москва — с заботой об истории».
Предлагаем вам погрузиться в переписку супругов Сухомлиновых и вместе с ними встретить Победу 1945 года.
Письмо 1.
10 сентября 1944 года
Здравствуй, дорогая моя … !
Пишу тебе письмо с нового места, которое недолговечно, на днях еду дальше. Дорожные впечатления очень большие, всего не опишешь, но я веду Tagebuch, и ты все сможешь потом прочесть. На встречу идут бесконечным потоком «завоеватели Европы», идут на Восток, но не шагом 41 года! Серо-зеленая колонна извивается по дороге змеей, отстающих подгоняют палками румыны. Наша армия безостановочно идет вперед, в лесах осталось много немецких банд. Ежедневно крестьяне вылавливают их и сдают в комендатуру
Твой Тарасик
Письмо 2.
26 января 1945 года
Родная моя Ясочка!
Кажется, целую вечность я не писал тебе ни слова! Больше месяца я находился в таких боевых условиях, что письма к тебе не могли прийти. Я тоже здесь не получил ни одного письма и еще теперь ждать месяц, пока придет письмецо от тебя. Но меня беспокоит не это, а то, что ты так долго мучаешься неизвестностью. Теперь обстановка изменилась, я смогу писать и буду писать тебе, моя родная, каждый день! За этот месяц мы прошли с боями много километров, очень многое увидел, узнал много интересного. Все свои впечатления не опишешь в одном письме, я их занес в тагебих, приеду — почитаем, добре? Ничего со мной ни разу не случилось, я жив-здоров, надеюсь, таким пройти еще всю Австрию и Германию. Очень трудно, просто невыносимо жить без писем! Часто, часто в землянке я перечитывал в блокноте выписки из твоих писем и страшно был рад, что я их сделал вовремя. Еще сохранилось твое последнее письмо от 3 ноября с четверостишием Блока, вот оно:
Мой любимый Тарас, мой жених,
Над тобой как свеча — я тиха,
Пред тобой — как цветок — я нежна,
Жду тебя, моего жениха,
Все невеста и вечно жена!
А ребята тут же в землянке тихо с горечью рассказывали истории об изменах жен или любимых, и меня мучали сомнения, грызла тоска. Так будет со мной, наверное, всегда, пока я снова не начну получать, как прежде, от тебя письма непрерывным потоком! Боже мой, ты не знаешь, сколько есть горечи в солдатской тоске по дому, по жене, сколько в ней сомнений и надежд!
Сейчас я нахожусь на отдыхе в селе. Кругом возвышаются живописные и стократ обруганные нами горы. Сижу в доме помещика, он же — доктор юридических наук и писатель. Во время первой войны был у нас в плену, хорошо говорит по-русски. Ходил с ним в гости к священнику — тридцатилетнему красавцу. Католическим священникам, в отличие от наших, брак запрещен, но можно курить и пить вино. Не знаю, стоит ли одного другого, у нас, вероятно, религия благоразумнее.
Сколько здесь пробуду — не знаю, но теперь почта начала приходить, и я с нетерпением жду твоих писем, Асенька!
Письмо 3.
8 апреля 1945 года
Дорогая моя Асенька!
Я настолько загружен сейчас работой, что буквально нет времени оторваться на полчаса и написать письмо. События идут таким ходом, что в апреле могут привести нас к давно желанному концу. Нам же приходится спешить, чтобы не отставать от событий, делать их своими руками. Пленные немцы говорят, что война затянется не больше 10 дней. И все же сопротивляются с отчаянием обреченных. Правда, бывает теперь часто, что один пленный уходит и приводит к нам еще двадцать фрицев. Скоро и здесь, как в Венгрии, армии врага распадутся. Когда подходили к границам Австрии, мадъяры толпами сдавались в плен — дальше уходить с немцами у них не было никакого желания. Однажды был такой случай. В роще, находившейся еще в нейтральной зоне, оборонялся венгерский полк. Понимая бессмысленность дальнейшей борьбы, командир этого полка приказал солдатам расстрелять немцев, контролировавших их действия, и повел полк на нашу сторону в полном составе. Немцы, увидев такую картинку, открыли со своих позиций сильный артогонь по мадъярам, но те все же шли походной колонной к нам. Такая же история скоро будет и у немцев.
А пока идут жаркие бои. Третьего дня похоронил своего боевого товарища Сашу Яковлева, с которым вместе воевали полгода. Очень больно терять друзей накануне полной победы! Ведь конец так близок, вот-вот все рухнет у немцев, и путь будет открыт в родную Россию…
Здесь разгар весны, все в цвету, шоссейные дороги окаймлены рядами цветущих яблонь. В немецких деревушках на многих домах развеваются белые флаги — из простыней, скатертей — все наспех… Глядя на эту капитуляцию, не верится, что эти же немцы два года назад чувствовали себя «расой господ» у нас в России — настолько они жалкие теперь!
Вот беда, никак не дают написать тебе письмо, а хочется отослать тебе его сегодня. Собираемся двигаться дальше. Все вперед и вперед! С нетерпением жду твоих писем, моя дорогая Мимозочка! Извини, что такое неудачное письмо, если удастся — напишу ночью, чтобы никто не мешал. Завтра в Москву едет один офицер на учебу (какие-то курсы), может быть, мне удастся переслать через него письмо. Что-либо передать через него не решаюсь, т.к. это может послужить причиной того, что он вовсе не даст знать о себе. На днях отправлю тебе маленькую посылку. Только, право, в ней всякая мелочь (в этом я прежний), но не то, что было бы нужно. Беда вся в том, что некогда заниматься подбором вещей по вкусу и необходимости. Ну, ничего, буду жив — пришлю что-нибудь получше. А самое лучшее (думаю, и ты со мной согласна), если мне удастся принести домой свою голову. Интересное наблюдение: когда погибают незнакомые люди — не особенно чувствуешь возможность смерти. Но когда погибает друг — кажется, что смерть подошла слишком близко, что теперь очередь за тобой! Хотя он погиб не рядом, а где-то в другом месте. А вообще — выработалось какое-то безразличное отношение, вернее, чувство фатальности. Поэтому воспринимаешь жизнь, природу со всей силой, как будто бы война и мирная жизнь, смерть и жизнь — две параллельные линии.
Ну, все это «философия». Здесь бывает много курьезных, смешных положений, в материальном отношении мы живем буквально по принципу коммунизма (победителю все дозволено), поэтому всегда все жизнерадостные и веселые.
Мужайся, моя маленькая Асенька, скоро уже я вернусь домой! Пиши подробнее о себе, очень жду твоих писем! Посылаю свое фото. Привет всем друзьям и знакомым!
Крепко, крепко целую!
Твой Тасик
Письмо 4.
8 мая 1945 года
Дорогая моя Ласточка, Тасюронька мой!
Сейчас 12 ч. ночи. Только что вернулась домой из Сокольников, от Марии Густ. И о счастье, твое чудесное письмо, ласковое, любящее согрело и обласкало меня. Настроение стало совсем другое. Спасибо за фотографию. Очень хорошая она. Мой милый, любимый мой Тасюронька. Ты пишешь, что письма приходят к вам регулярно, а твое идет месяц. Пиши мне, помни, люби меня, а главное приезжай скорее. Конверт восхитительный, прекрасное оформление. А ты выглядишь чудесно, ну и Тасюрик мой! Ты теперь не захочешь на меня смотреть, я все такая же дохленькая, чувствую себя сейчас хорошо. Сдам госэкзамены, начну практиковать в адвокатуре, жизнь будет спокойнее, стану поправляться. Скоро уже ты вернешься домой и начнется наше долгожданное счастье. Да? Начнется?
21-го мая первый экзамен по основам. Вспоминай меня почаще теперь, помогай сдавать экзамены. Ладно?
Я знаю, что у тебя нет свободного времени, пиши мне хоть несколько слов о себе, но часто, чтобы я знала, что ты жив здоров.
2 часа 10 мин. Ночи. Только что звонил Мих. Ал., он сегодня дежурный, чтобы будила всех, включали радио, Германия капитулировала! Не могу передать словами радостное волнительное чувство, овладевшее мной! Прибежали соседи из соседних квартир, все целуются, все в восторге. А ведь некоторые в горе — им некого ждать. Война унесла их родных, любимых, осиротила, опустошила сердце. Я ликую, жду не дождусь возвращения своей Кирпы.
Сейчас 4 часа утра, светает. Небо синее синее. Два дня беспрерывно лил дождь, а сейчас погода улучшилась, утром встанет солнышко, озарит наш…
Великий праздник Победы. Слушала о капитуляции и думала о тебе, в эту минуту мы слушали и думали одно и тоже. Наша встреча стала близкой реальностью. Где-то наша Мамулечка, одна в Варшаве радуется концу войны и грустит в одиночестве одновременно.
Целую тебя, обнимаю, жду, люблю.
Твоя Ася
Письмо 5.
9 мая 1945 года
Дорогая моя Асенька, мое счастье!
Я дожил до праздника Победы и пишу тебе это письмо живой, невредимый, каким ушел от тебя на фронт. Вчера еще днем узнали, что час развязки приближается. Рано утром немцы стали удирать, и мы решили, что они, чувствуя конец войны, удирают к американцам в плен. За вчерашний день мы прошли около 60 километров, не встречая никакого сопротивления. К вечеру узнали, что в час ночи вступает в силу ультиматум о капитуляции. Заночевали в одной австрийской деревушке. Как только пробило час, мы, все живые, выпили бокалы, трижды крикнули «Ура», перецеловались и стоя за столом пропели наш гимн. Потом все веселились до рассвета — кто как мог. А сегодня утром снова двинулись в путь, прошли больше ста километров. В пути получили листовки с текстом акта о капитуляции и указом об установлении праздника Победы в день 9 мая. Сейчас, наверное, все, кто пережил эту войну, спешат сообщить домой о себе. Встречаясь в пути с боевыми товарищами, все целуемся, все поют песни, все «навеселе». Но все же как-то странно, что война закончилась — а я живой и невредимый! В период боев как-то свыкся с мыслью, что война-то закончится и даже скоро, но сам вряд ли останешься невредимым, не то что живым. И вот вдруг все закончилось, летим на машинах вперед, никто нигде не стреляет, никакая опасность не угрожает. Правда, много эсэсовцев и власовцев ушли в леса. Но чешские партизаны их вылавливают, а мы продвигаемся стремительно вперед на встречу с союзниками. Жители не устают с утра до ночи стоять у дорог и приветствовать нас криками «здравствуйте!».
Все одеты в яркие национальные костюмы. Всюду пестрят наши, союзные и чехословацкие флаги. Настроение у всех исключительное! У каждого своя судьба, но все рады, что пришел конец страданиям.
Я очень хочу, чтобы это письмо дошло к тебе как можно быстрее! Я знаю, как ты его ждешь. Его я помечу первым номером — после Победы. Еще очень хочу, чтобы этих номеров было как можно меньше, и самым маленьким номером хочу быть сам! Скоро ли теперь увижусь с тобой? Конечно, скоро, я верю в это! В голове трещат первые проблемы, планы, заботы. Но волей-неволей придется выжидать, посмотреть, как пойдут дальше события. Демобилизация должна быть скоро. Я надеюсь, что к концу лета я буду уже дома, с тобой!
Где-то маму нашу застал День Победы! Старайся, Асенька, поскорее ее розыскать и зови во весь голос к себе! Она, конечно, вернется домой раньше меня, наша родная, милая мамочка!
Ты, родная, наверное, сдаешь сейчас госэкзамены? От всей души желаю тебе удачи! Пиши о своих успехах, я очень очень жду твоих писем. Ждешь ли ты по-прежнему меня с нетерпением? Теперь-то я вернусь наверняка, только жди!
Это — первая моя весточка о том, что я живой, соберусь с мыслями и напишу больше и лучше. Привет всем, всем! Посылаю две своих фотографии.
Крепко, крепко целую! Жду писем!
Твой Тарасик
Комментарии