По длинному, переполненному людьми коридору, освещаемому лампами холодного дневного света, идут десять женщин. Все они обнажены от пояса и ниже, на бедрах — широкие белые повязки.
Женщины направляются в так называемую комнату отдыха — помещение без окон, внутри которой — лишь массивные диваны и телевизор.
Это небольшая клиника Hope («Надежда») в городе Шривпорт на северо-западе Луизианы. Она специализируется на абортах.
Это единственное учреждение подобного рода в радиусе 320 км, и зона охвата этой клиники постоянно расширяется. Сюда приезжают пациентки не только из сельской местности Луизианы, но и из близлежащих штатов Техас, Арканзас и Миссисипи.
Свободные места в клинике быстро разлетаются. Сегодня на прием записаны 30 женщин. Не пришла из них только одна.
«Думаете, это много? Приходите посмотреть, что тут творится по субботам», — говорит администратор больницы Кэталин Питтман.
Аборты в Hope делают преимущественно на ранних сроках беременности — в первом триместре. Такие операции, как правило, занимают 10 минут.
«Я плохо сплю по ночам, и, конечно, противники абортов скажут, что это из-за чувства вины
Эта высокая 60-летняя уроженка Луизианы производит впечатление прямолинейной и бесстрашной женщины. Оно и неудивительно: в сфере оказания услуг по прерыванию беременности она отработала 35 лет.
Когда Питтман начала работать в клинике Hope в 1980-х, с доступом к абортам дела обстояли совсем не так, как сейчас.
В штате действовало 11 клиник, где можно было прервать беременность. Однако за последнее десятилетие число подобных учреждений по всей стране существенно снизилось. В семи штатах их сейчас осталось лишь по одной.
«Ближайшая к нам клиника — на другом конце города — закрылась в 2017 году, поэтому на всю Луизиану теперь их только три. И это примерно на 10 тыс. пациентов ежегодно», — жалуется Питтман.
После вступления в силу новых законодательных норм давление на подобные медицинские учреждения вырастет еще больше.
За 2017 год — первый год Дональда Трампа в должности президента США — в 19 штатах приняли 63 закона, ужесточающих аборты. При этом, как показало исследование института Гуттмахера, в 29 штатах, в том числе и в Луизиане, ведется активная политическая борьба против конституционного права на аборт, настолько жесткие в них вводятся ограничения.
Тема абортов занимает значительное место и в политической повестке дня федеральной власти. Вдохновленный результатами выборов 2016 года, Трамп воплотил некоторые из своих предвыборных обещаний, , после чего кандидатуру Нила Горсача одобрил сенат США и консерваторы получили в Верховном суде большинство.
Трамп также связанным с абортами международным организациям.
Противники абортов активизировались как никогда ранее. Согласно данным Национальной федерации абортов США (NAF), избирательная кампания 2016 года сопровождалась ростом нетерпимости и разжиганием ненависти в адрес сторонников прерывания беременности.
«Лучше не становится, скажу я вам», — резюмирует Кэталин Питтман, надевая свой белый халат. В клинике сейчас много работы.
Люси
Люси добиралась до клиники три часа из маленького городка, название которого она предпочитает не называть. Она на девятой неделе. Работает кассиром в магазине. Чтобы приехать в клинику, женщина взяла выходной. Привезти попросила друга.
Ей 21. В одиночку воспитывает дочку, которой нет еще и года. Родителей рядом нет, они живут в другом штате.
«Брэдли — по-настоящему счастливый ребенок, — рассказывает Люси. — В октябре ей будет год, и я никак не могу всего через несколько месяцев завести второго ребенка. Я не потяну двоих детей. Даже если бы отец ребенка был против аборта, я бы все равно его сделала».
Женщина решительно качает головой. Ее круглое лицо с пухлыми щеками обрамляет короткая копна волос.
«Это тот же парень, отец моей дочери. Он не слишком заботится о первом ребенке, так что вряд ли стоить ожидать от него помощи со вторым», — признается Люси.
«Афроамериканкам вроде меня жить сложнее. Я хочу закончить учебу, но с двумя детьми это просто невозможно», — добавляет молодая женщина.
Она готова к консультации психолога — обязательной по законам штата. Это беседа тет-а-тет с одним из консультантов клиники, во время которой пациентка должна заполнить длинный подробный бланк информированного согласия.
«Я обязана проверить написанное вами в вашем присутствии», — говорит дежурный консультант Делия, объясняя в деталях, какие могут возникнуть осложнения.
«Инфекции, тромбы, кровотечения, разрыв стенки матки», — читает Делия. И это еще не полный список.
Люси слушает без тени сомнения на лице. Затем говорит, что ей может понадобиться финансовая помощь, так как в неделю она зарабатывает 525 долларов, а аборт в клинике на такой стадии беременности стоит 550.
«Пожалею ли я об этом? Не думаю… У меня уже есть ребенок. Думаю, позже я смогу родить еще одного. Но если честно, пока не хочу. Хватит с меня дочки», — говорит она.
Делия обещает предоставить женщине финансовую помощь из частных резервов клиники. Размер счета уменьшается до 400. Люси кивает. Операцию предлагают провести через пять дней.
«На вторник? Хорошо. В среду у меня выходной, как раз смогу отдохнуть после процедуры», — соглашается пациентка.
45 лет распрей
Аборты на всей территории США законодательно разрешены с 1973 года, когда Верховный суд принял решение, устанавливающее конституционное право на прерывание беременности, известное в США как «Роу против Уэйда».
Однако с тех пор вокруг этого решения не утихают идейные, религиозные и политические споры.
Согласно опросам, около 57% американцев уверены, что в большинстве случаев аборты должны быть по-прежнему разрешены законом.
В то же время 40% опрошенных, большинство из которых республиканцы, предпочли бы, чтобы преждевременное прерывание беременности запретили.
Исследование аналитического центра Pew Research за 2017 год показало, что раскол между республиканцами и демократами по вопросу об абортах стал значительно более серьезным, чем еще 20 лет назад.
Это было очевидно и во время последней предвыборной кампании.
В то время как кандидат от демократов Хиллари Клинтон позиционировала себя в качестве давней защитницы репродуктивных прав, Трамп пообещал противникам абортов, что примет меры для защиты «прав нерожденных детей и их матерей».
«Я, как и Рональд Рейган, против абортов, но допускаю исключения», — заявил Трамп.
Выбрав на пост вице-президента США ярого противника абортов Майка Пенса, Дональд Трамп дал понять своим консервативно настроенным сторонникам, что он занял твердую позицию по этому вопросу.
«Наша администрация будет работать с конгрессом над тем, чтобы прекратить финансирование абортов за счет налогоплательщиков», — сказал Пенс во время выступления на ежегодном «» вскоре после избрания Трампа президентом.
Однако первые шаги администрации Трампа в этом направлении не были успешными.
Конгресс не поддержал законопроект, запрещающий финансировать из бюджета независимую организацию по планированию семьи Planned Parenthood, которой принадлежит крупнейшая в США сеть женских клиник. Это самая большая организация в США, специализирующаяся на абортах.
Но в январе текущего года конгресс издал два указа, связанных с абортами. Первый облегчает штатам возможность исключать учреждения Planned Parenthood из программ, финансируемых государством. Второй позволяет медработникам отказываться делать аборты по религиозным или нравственным соображениям.
За первый год президентства Трампа противникам абортов удалось добиться еще большего на уровне судебной власти. Сенат утвердил судьей Верховного суда Нила Горсача, консерватора и противника абортов, кандидатуру которого предложил президент США.
Кроме того, Трамп номинировал более десяти судей, которые, как ожидается, будут поддерживать противников абортов.
В ноябре в США состоятся промежуточные выборы, и противостояние по поводу абортов разгорается с новой силой. В конгресс уже представлены проекты новых ограничений в отношении абортов, и их авторы торопятся: после выборов в этом законодательном органе баланс сил может сместиться в пользу демократов, которые в большинстве своем отстаивают право на аборт.
Безопасность и наблюдение
В клинике Hope сотрудница регистратуры на входе пропускает пациентов, открывая кнопкой бронированную дверь. Одновременно она следит за периметром клиники на экране монитора, на который выводятся изображения с 15 камер внешнего наблюдения.
Когда в 2016 году началась предвыборная президентская кампания, в стране резко возросло количество нападений на такие клиники, включая несанкционированное проникновение на их территорию, кражи со взломом и вандализм. Участились и случаи преследования сотрудников клиник и нападений на них.
Откровенного насилия в последнее время стало меньше, но участились случаи запугивания, утверждает американская Национальная федерация аборта (NAF), ведущая статистику подобных инцидентов с 1977 года.
За год в США прошло более 61 тыс. пикетов против абортов. Это самый высокий показатель за все время ведения статистики.
«Мы столкнулись с резким ростом количества ненавистнических высказываний, травли в интернете и черного пиара в отношении клиник. Все это усилилось после ноября 2016 года», — говорит представитель федерации Мелисса Фаулер.
О стремительном росте насилия говорят и результаты проведенного в США общенационального исследования уровня насилия в отношении медицинских учреждений. В 2016 году о случаях насилия того или иного рода заявила практически половина больниц, делающих аборты. Это на 6,2% процента больше, чем в 2014 году.
Поэтому неудивительно, что двое медиков больницы Hope просят меня не называть их имен.
«Противники абортов разрушают нашу репутацию, из-за чего невозможно зарабатывать на жизнь», — говорит гинеколог, 36 лет работающий в этой больнице.
Он проводит здесь операции по прерыванию беременности дважды в неделю. Есть у него и своя частная врачебная практика. Противники абортов разбрасывают листовки у здания, в котором он принимает пациентов. Активисты обвиняют его в том, что он «убивает младенцев», и грозят «отправить его к Иисусу».
Врачу пришлось попросить полицию взять под охрану его дом. «На врачей оказывается такое давление, что некоторые из них решили прекратить делать аборты», — говорит он.
По его словам, прерывание беременности — это «репродуктивный выбор», на который женщины должны иметь право. Поэтому он не намерен останавливаться.
«Особенно в таком бедном штате, как наш, где традиционно сильны противники абортов, репродуктивных прав очень не хватает», — говорит он.
Луизина занимает седьмое место по уровню бедности среди штатов США. Судя по статистике заболеваний, передающихся половым путем, в этом южном штате серьезные проблемы с половым воспитанием.
В Луизиане самый высокий показатель заражения сифилисом в США. Он в два раза выше среднего общенационального показателя. По заболеваниям хламидиозом и гонореей Луизиана на втором месте.
«Молящиеся воины»
«Вопрос абортов в последнее время стал особенно злободневным, потому что нет более важной темы в жизни, чем сама жизнь», — говорит представитель общественного движения против абортов в городе Шривпорт.
Мы встретились у здания медицинского центра Bossier, находящегося в 15 минутах езды от клиники Hope.
Центр закрылся в апреле 2017 года. Это скромное кирпичное здание, рядом пустующая парковка.
«Раньше здесь обычно было много машин… Каждый день мы молились у этого здания, чтобы прекратились аборты, и Бог услышал наши молитвы. Это тысяча младенцев в год, спасенных от аборта», — говорит активист.
Дэвид, отец троих детей, называет себя убежденным христианином. Он принимает участие в кампании «40 дней для жизни» — курсе молитвенных собраний, которые проводят активисты у здания клиники.
Они называют себя молящимися воинами. Они стоят по периметру здания и пытаются привлечь внимание посетителей больницы. По закону они не имеют право заходить на территорию клиники.
«Многие женщины от нас отмахиваются», — говорит пенсионерка Кэрол Харрис, часто участвующая в демонстрациях у клиники.
Она пытается раздавать листовки пациентам клиники. «Это не только ваш выбор», — гласит заголовок красочного буклета, который она держит в ее руках. В нем приводятся фотографии зародыша на разных этапах развития, история женщины, сожалеющей об аборте, и информация о двух местных центрах поддержки беременных, которые помогают будущим матерям бесплатными подгузниками и молочными смесями.
«В период правления администрации Обамы правила были ослаблены, и я рада, что начался обратный процесс», — говорит Харрис. Она считает, что 60 млн абортов, зарегистрированных после решения Верховного суда 1973 года, стали огромной потерей для Америки.
«Наша задача не в том, чтобы добиться отмены „Роу против Уэйда“ за один день, — добавляет Крис Дэвис. — Каждый ребенок, которого не абортировали, каждая мать, которая передумала после разговора с нами или увидела, как мы молимся, „Роу против Уэйда“ отменяется благодаря усилиям простых людей. Одна женщина, один ребенок за один раз».
Каталия
Каталия избегает разговоров с активистами, быстро проходя мимо них в клинику.
Она одета в тренировочные штаны, шлепанцы и поношенную красную рубашку. Ее волосы собраны в пучок. 22-летняя девушка два часа добиралась сюда из городка Маунт-Плезант в Техасе, чтобы сделать аборт. Второй в жизни.
«Мы с парнем уже договорились, что у нас сейчас нет средств на ребенка. Тут либо избавиться от него, либо отдать на усыновление… Но я не могу представить, что отдам кому-то своего ребенка», — говорит она.
У пары уже есть годовалый сын Андре. Когда через четыре месяца после родов Каталия опять забеременела, у нее возникли осложнения, и по совету врачей она решила прервать беременность.
Сейчас ситуация другая.
«Я работаю в вечер, а отец ребенка утром. Но в последнее время у нас меньше работы, и нам сложнее сводить концы с концами», — говорит она.
На двоих они зарабатывают примерно 800 долларов в месяц, работая 10-часовые смены на местном предприятии по переработке пищевых продуктов.
«Нам не удается побыть всем вместе с Андре, на это нет времени. И так уже плохо, зачем все это еще одному ребенку? Если бы я зарабатывала больше, я бы его оставила. Определенно», — говорит она.
Подобные истории хорошо известны работникам клиники. По их словам, финансовые проблемы — основное объяснение женщин, приходящих сюда, чтобы прервать беременность. В подавляющем большинстве они чернокожие, плохо образованные и не имеют доступа к контрацептивам.
«У меня есть сомнения», — признается Каталия. Но в разговоре с психологом клиники она это скрывает. Она думает, что это личный вопрос и обсуждать его нужно дома.
«Мне все еще нужно убедить моего парня. У него больше сомнений, чем у меня, — говорит она. — Мне будет тяжело пойти на аборт, если у нас не будет согласия по этому поводу».
Исследование на ультразвук подтвердило, что Каталия находится на пятой неделе беременности. Она отказывается смотреть на экран во время этой процедуры.
«Сердцебиения пока нет. Еще слишком рано. Но то, что там ребенок, меня очень гложет», — говорит она мне, когда заканчивается УЗИ.
Каталия плачет, слезы текут по ее щекам. «Это не вина ребенка. Это ничья вина», — говорит она.
Она замолкает, глубоко вздыхает, вытирает слезы и поднимает взгляд, уже полный решимости: «Мы просто не можем себе это позволить… Мне очень жаль».
Поле битвы
Официально запретить аборты в США не так-то просто. Лишь решение Верховного суда или поправка к конституции может отменить «Роу против Уэйда».
Поэтому последние годы консервативные политики пытаются изменять законы о абортах отдельных штатов, а не полностью всей страны.
За первые полгода правления Трампа была принята 431 законодательная норма на уровне штатов, ограничивающая доступ женщин к прекращению беременности.
Затем за первый квартал 2018 года в 37 штатах было введено 308 ограничений, сообщает Институт им. Алана Гуттмахера. Однако идет и обратный законодательный процесс. Было разработано необычайно много мер, направленных на защиту репродуктивных прав — более 700 в 44 штатах.
В Луизиане был предложен один из самых спорных законов из всех: запрет на аборт после 15 недельного срока беременности вместо нынешних 20 недель. Эту норму совсем недавно утвердил сенат штата. Если в итоге будет принят закон, он станет вторым по строгости в отношении срока беременности.
Самый строгий закон был принят в мае в штате Айова. Законодатели штата, среди которых большинство республиканцев, запретили проводить аборты с момента, когда у зародыша можно определить биение сердца. Как правило, это происходит после шестой недели.
Оппоненты считают этот закон антиконституционным.
"Ограничения, ограничения… каждый год их становится все больше, — говорит Кэталин Питтман. — Пожалуй, наиболее сильно на нас сказался период ожидания в 24 часа".
С 1995 года все женщины обязаны встретиться с врачом не менее чем за 24 часа до аборта, чтобы у них было время подумать о своем решении. Сейчас Луизиана хочет увеличить это срок до 72 часов.
Законопроект был заблокирован после того, как центр по защите репродуктивных прав обжаловал в суде законность предлагаемой нормы и еще шести ранее одобренных ограничений, связанных с прерыванием беременности.
Увеличение обязательного срока ожидания с 24 до 72 часов поставит Луизиану в один ряд с еще пятью штатами.
«Система, когда нужно приходить дважды, уже сама по себе усложняет ситуацию. У нас много женщин, которым приходится брать отгул на работе и терять в зарплате. Многим приходится искать кого-то, с кем можно оставить ребенка. И им приходится делать это дважды», — говорит Стефани Чаффи, которая последние 10 лет работает в клинике помощником администратора.
Большинству пациенток клиники Hope от 20 до 30 лет. У большинства из них уже есть как минимум один ребенок, а многие, как Люси, — одинокие мамы, едва сводящие концы с концами.
Поразительно, но примерно 80% из них живут за чертой бедности. И им приходится выделять 500 долларов из своих средств на операцию, которая по закону не может оплачиваться из бюджетных средств штата и страны. Не покрывает ее и большинство медицинских страховок.
«Они приезжают издалека, и у многих нет машины. Иногда им приходится оставаться на ночь и платить за ночлег, — говорит Стефани Чаффи. — Если будет введен период ожидания в 72 часа, они будут вынуждены платить еще больше».
Суббота
По субботам в клинике наиболее людно. В эту субботу в Шривпорте бушует ураган.
Запланировано 50 абортов, что в два раза больше обычного буднего дня. Ливень не останавливает пациенток.
В операционной идет подготовка. Медсестры разворачивают белые простыни на кроватях, на которых женщины смогут прийти в себя после операции. Из операционной периодически слышны звуки работы вакуумного насоса.
На улице тоже наблюдается всплеск активности. «Мы уже давно не видели такое количество протестующих», — говорит Питтман.
Группа противников абортов собралась на тротуаре, прикрывшись от дождя большими зонтами.
В акции участвуют 32 человека разных возрастов. Они растянулись в цепочки и медленно идут друг за другом, шепчут молитвы. В руках — Библии, кресты и изображения Иисуса.
Мимо медленно проезжает фургон с огромным билбордом, на котором изображен зародыш и написано: «Ты защитишь меня?» С другой стороны на плакате — лицо ребенка и надпись «Я мог слышать голос мамы еще до рождения. Факт: жизнь начинается после зачатия».
«Мы не пришли сюда кричать на врачей или нападать на них. Мы пришли показать сострадание, высказаться за право жизни в месте, где жизнь уничтожается», — говорит Ричард Сонниер. Он встал на колени, его глаза закрыты, а руки обращены к небу.
Он рассказал, что 40 лет назад заплатил за аборт своей бывшей подруги и с того времени он об этом сожалеет.
«Настало наше время. Когда вступят в силу изменения в законе, которые отнимут финансирование у клиник, делающих аборты, многие из них будут закрыты», — говорит мужчина по имени Чарльз, в руках которого большой деревянный крест. Он выглядит тут самым суровым и энергичным. Он говорит, что приходит протестовать, потому что настало время «убрать аборты из этого города».
«Это культурная война», — сказал мне активист Крис Дэвис, выступающий против абортов.
Если и идет такая война, то пятачок у клиники в Шривпорте — поле боя. Две противоборствующие стороны здесь у всех на виду. Почти на каждого противника абортов есть свой волонтер, помогающий клинике.
Действия республиканцев с их риторикой, осуждающей аборты, укрепили уверенность солидарных с ними групп, но также и воодушевили многих людей по всей стране, поддерживающих права женщин, заявить о своей позиции.
Одетые в ярко-желтые и розовые жилеты волонтеры помогают найти прибывающим пациентам место для парковки, после чего отводят посетительниц к входной двери клиники.
«Эти женщины уже и так страдают морально, поэтому, когда они видят доброго человека, им, может быть, проще со всем этим справиться», — говорит постоянный помощник клиники Рон Терстон.
«Протестующие обращаются не к тем людям, чтобы добиться нужных им изменений. Это вопрос законодательства, поэтому мне непонятно, почему они считают, что получат свое, если будут кричать на женщин, попавших в беду», — говорит 23-летний Кристиан, пришедший сюда впервые.
В клинике все посматривают на мониторы камер видеонаблюдения.
«Чувствуем ли мы себя запуганными? Конечно, нет», — говорит Питтман. Она слишком занята, чтобы злиться. Приемная переполнена, и впереди еще 50 абортов.
«Если бы мне сказали в 1990-х годах, что я буду сидеть здесь сегодня и мне будут угрожать все эти предписания и осмелевшие „анти“, я бы сказала, что у вас не все дома… Но это происходит», — говорит она.
Неделю спустя
Когда я позвонила Люси через неделю после операции, она сказала, что восстановилась и вернулась на работу в магазин. Но не все пошло так, как она планировала.
«Было плохо, очень больно, хотя и говорили, что больно не будет», — жалуется она.
Люси говорит, что больше этого никогда не сделает, и не только потому, что это физически больно.
«Я чувствую… какое-то сожаление. Я поговорила с его отцом. Я думаю, что оставила бы ребенка… Не думала, что буду сожалеть, но, по правде говоря, это так», — признается она.
Каталия также в итоге сделала аборт. Ее партнер поддержал ее выбор, отвез ее в клинику и ждал четыре часа. По дороге домой они купили ее любимое мороженое.
«Конечно, это тяжело. Такие решения не принимаешь не задумываясь. Но так было лучше для нашей семьи, для меня… И это большое облегчение, что у меня была такая возможность, что у меня есть право приехать и сделать аборт», — говорит она.
Имена и детали некоторых героев этого материала были изменены по их просьбе и в целях их безопасности.
Комментарии