Звезда сериалов «Актрисы» и «Лихие» объяснила, зачем проходит терапию у психолога, как дети-подростки учат ее преодолевать страхи и почему не стремится выйти замуж
Новая страница в карьере Елены Николаевой открылась с выходом сериала Федора Бондарчука «Актрисы». Все увидели, какой яркой, смешной и трагичеой она может быть. И хотя это произошло через много лет после окончания института, Елена верит в судьбу и считает, что все в жизни приходит тогда, когда и должно
- Лена, у тебя сейчас прекрасный период, но, как го ворится, жизнь полосатая. Один из твоих коллег однажды признался мне, что когда у него долго все идет очень хорошо, он начинает беспокоиться, что вскоре наступит темная полоса.
- Мне кажется, в моей жизни было достаточно темных полос. Поэтому надеюсь, что и дальше все будет хорошо. Но стараюсь об этом не думать, по тому что мы все равно ничего не знаем про завтра. Я работаю — это замечательно, и сейчас наслаждаюсь тем, что происходит.
- А ты чувствуешь себя счастливой, когда у тебя и в работе, и в личной жизни все прекрасно? Или где- то, может быть, и не очень?
- Наверное, мне надо, чтобы везде было хорошо, потому что все взаимосвязано. Вот меня с 2023 года все радует в работе и вроде бы все хорошо вокруг. И есть силы и для творчества, и для семьи, и для всего остального. Хотя правильно говорят, что страдания точат душу актера. Но я думаю, что моя душа уже заточена. (Улыбается.)
- Ты теперь увереннее и спокойнее идешь на пробы или наоборот, потому что успех придает ответственности?
- Иду сейчас более уверенной. Наверное, так сильно не зацикливаюсь: утвердят — не утвердят. Если мое — пройду, не мое — значит, мне это и не надо. Недавно пришел прекрасный сценарий. Я понимала, что это абсолютно моя роль. Но я туда не прошла и сначала расстроилась, а потом подумала, что на сегодняшнем этапе жизни мне это и не надо.
- А почему не надо? Предложили еще более интересную роль или материал был тяжелый? И знаешь, почему не прошла?
- Это же редко говорят. Мне большое письмо написал режиссер, где сказал, что все было хорошо, просто не сейчас, и что мы обязательно встретимся на других проектах. А я поняла, что, наверное, не смогла бы воплотить эту историю, потому что мне действительно нужно немножечко прийти в себя от драм и трагедий. Было достаточно сложных работ в фильмах, которые я очень жду, некоторые уже вышли, как «Лихие−2», и на подходе «Буровая» Андрея Прошкина. Надеюсь, что роль откликнется зрителям, потому что я туда много вложила и физически, и психологически. Кстати, была интересная история, потому что утвердили другую актрису, начали снимать и буквально через три дня вдруг вернулись ко мне.
Я согласилась, но пошла еще немного «через губу», мол, вы же меня не взяли. А в результате у нас случилась огромная любовь. Я счастлива, что у меня был такой период в жизни, и что я узнала Андрея Александровича Прошкина и оператора Тему Емельянова, с которым мы просто друзьями стали. А только что я снималась в дебютном большом кино у молодого талантливого режиссера Николая Коваленко в замечательной истории «Другой мир» и в прекрасной компании с Петей Федоровым и пятнадцатилетним Никитой Конкиным. Вообще здорово работать с молодыми, потому что они приносят что- то свежее и делают все ради искусства, а не ради заработка, как мне кажется.
- А до твоего сегодняшнего взлета в кино случались периоды, когда ты была удовлетворена тем, что происходит в профессии, может быть, в театре?
- Мне всегда мало, Марин. Поэтому, наверное, у меня не было такого, чтобы я летала от счастья, думала, что все круто. Мне даже сейчас мало. (Смеется.) Хотя я счастлива эти несколько лет, что попадаются любопытные проекты и по материалу, и по режиссерам, и по пар тнерам. А вот в театре как раз сегодня хочется большего, и я уже соскучилась по репетициям.
- Ты не раз на съемках выполняла очень тяжелые и опасные вещи. Никогда не побеждал страх прямо перед сценой или во время, когда ты понимала, что не можешь сделать то, к чему даже готовилась? Ты же боишься высоты, глубины.
- Очень боюсь. Просто когда слышишь: «Камера, мотор, начали!», что-то включается, и все страхи куда-то улетучиваются. И ты уже не Елена Николаева, а героиня, которую играешь. А вот после команды «Стоп, снято» я не раз думала: «Господи, что же я творю?»
- Твоя самая опасная сцена или самый сложный день физически или психологически?
- На каждой съемочной площадке преодолеваешь что- то сложное, когда кажется, что это не получается. Сейчас я снималась в «Руслане и Людмиле». Я очень хотела попасть в сказку и особенно сыграть ведьму, и у меня полностью осуществилась мечта. Но для меня это пока самый сложный жанр. Например, мы снимали сцену без партнера, с конкретной точкой, неким мячиком, который перемещался, и нужно было смотреть на него, а не в глаза партнеру, потому что потом многое будет придумано, нарисовано. И это оказалось достаточно тяжело. Я очень расстраивалась, говорила, что не понимаю, что делаю. В результате, надеюсь, все получилось. Если говорить о физическом преодолении, то не забуду, как снималась у Елены Владиславовны Николаевой в Питере. Моя героиня стояла на самом высоком мосту, чтобы прыгнуть. На меня надели все страховки, какие только можно, но это все равно был ужас — нужно было перелезть через ограждение. Мне просто плохо стало, всю трясло. Я так боюсь высоты, что однажды в Сочи проходила стеклянный мост (дети затащили), минут сорок, просто с места сдвинуться не могла. Но магические слова: «Камера, мотор…»
- А как было сниматься в «Буровой» подо льдом, учитывая твой страх, оставшийся после случая в Ницце, когда тебя волной утащило в море, и ты чуть не утонула, если б не твой однокурсник Женя Ткачук?
- Мы все-таки снимали в бассейне, хотя да, было страшно, но я сейчас вспоминаю это все равно с каким-то кайфом. Я понимала, что вокруг меня профессионалы, которые не дадут мне утонуть. Хотя, конечно же, было холодно, через двадцать минут никакой термокостюм не спасает. Лед был искусственный, но я действительно испугалась, потому что ударилась головой об него и не понимала, где дырка, куда мне надо выплыть. У меня случилась паническая атака, я начала за дыхаться. Но после все равно продолжила сниматься. А на «Лихих», когда я зашивала рану Теме Быстрову, моему мужу Лиховцеву, было такое количество искусственной крови, что меня просто затошнило. Но, конечно, я голову включаю. Хотя вначале всегда говорю: «Давайте я…», а потом думаю: «Ну, тебя же там даже не видно, зачем рисковать? К тому же впереди еще столько смен, и если что- то случится, что будет делать дальше съемочная команда?».
- В обычной жизни тебя никто на то же «чертово колесо» не затащит?
- В позапрошлом году мы были в Абу-Даби, опять же дети затащили меня в парк аттракционов и уговорили покататься с ними на самых ужасных из них. (Смеется.) И на каждом я думала: «Боже мой, за чем же я сюда села?»
- Кстати, ты же боялась летать, старалась куда возможно добираться поездом…
- Сейчас стала спокойнее переносить полеты, понимаю, что от меня ничего не зависит — какой смысл нервничать, загонять себя? Поезд иногда — это прекрасно и романтично. Я с удовольствием проведу ночь в дороге, но сутки уже не готова ехать, время — это жизнь. Вот летом я летала несколько раз через всю страну во Владивосток на съемки сериала «Обнальщик», который скоро выйдет на платформе Wink. Я открыла для себя другую Россию. Там абсолютно нереальная красота. Я купалась в чистейшем Японском море, смотрела на эти горы, на завораживающие туманы и думала: «Наверное, я смотрю какую-то программу». Я все это фотографировала, но невозможно передать энергетику, которая ощущается там.
- Ты перед рискованными съемками говоришь об этом кому- то из близких людей, можешь посоветоваться или рассказываешь уже постфактум?
- Зачем заранее нервировать близких людей? Что-то я с друзьями обсуждаю, мы вообще делимся друг с другом тем, что происходит на съемочных площадках. Но маме точно не говорю: «Вот завтра мне надо будет провалиться под лед на глубину». Потом она на экране это увидит и скажет: «Верю» или «Не верю».
- А с любимым человеком делишься этим? Ты говорила, что советуешься с ним по творческим вопросам, потому что он очень хорошо разбирается в сценариях и в режиссерах…
- Да, с ним я делюсь всем, что происходит у меня в профессии. И о трудном съемочном дне рассказываю. Мы с ним все обсуждаем.
- Он просто любит театр и кино или занимается чем-то близким?
- Нет- нет, он не любитель, а профессионал. А кто: художник по свету, звукорежиссер, продюсер?
- Секрет.
- Да уж пора рассекречиваться! Ты же не скрываешь, что вы целых девять лет вместе.
- Счастье любит тишину. Вот все, что я могу сказать.
- Как тебе удается сохранять это в тайне от публики, вы же ходите куда-то вдвоем? Даже после твоего успеха ни разу в «желтой прессе» не написали о вас, не сняли где-то.
- Может быть, потому что он известен в узких кругах и «желтой прессе» это неинтересно. У них свои любимые герои, слава богу. (Улыбается.)
- Ты три года работаешь практически нон-стоп в кино, и это не считая нескольких спектаклей в Театре Наций. У тебя ни на минуту не было испуга из-за отсутствия свойственного тебе азарта, горения?
- Понятно, что когда долго нет выходных, появляется сильная усталость, и от этого, наверное, бываю не настолько азартна. Но прямо до испуга, что я опустошена, выгорела, дело, тьфу-тьфу, не доходило. И когда этот выходной наступает, и ты наконец высыпаешься, то, открывая глаза, думаешь: «Так, стоп. А что, у меня сегодня ничего нет?!» Начинается паника, и это другая сторона медали.
- Когда тебя позвали на пробы в «Лихие», они были в курсе, что ты снялась у Бондарчука, или просто не знали, какой будет эффект от фильма и как ты сыграла? Ведь тебе отказали, а после выхода сразу утвердили, что обидно, по-моему.
- Я не в курсе, знали ли они про то, что я снималась в «Актрисах», до выхода фильма. Да, было обидно, и я после этого написала режиссеру Юрию Быкову письмо, что лучше меня он все равно никого не найдет. Кстати, я еще до этого не проходила у него, а мне безумно нравится его мрачное, душераздирающее кино. Но теперь совсем не обидно, честно говоря. Может быть, потому что много предложений, и я выбираю уже, куда пойду. Сейчас у меня прекрасное время, и надо наслаждаться им и пользоваться, а не вспоминать переживания.
- Откровенные сцены являются для тебя одной из сложностей съемочного периода? Они и в «Актрисах» были, и в «Лихих».
- Я думаю, что все зависит от режиссера, партнера и от атмосферы на площадке. Но я вообще не очень люблю сексуальные сцены и не знаю актеров, которые с радостью соглашаются на них и чувствуют себя комфортно. Но тут мы шутили, снимая, и по-другому это невозможно было делать. И у нас получилась очень откровенная сцена. Но я смотрела сериал — она абсолютно не пошлая, меня ничего не покоробило. Спасибо партнеру. Спасибо режиссеру.
- А сложнее или легче сниматься, когда партнер по таким сценам не вызывает никакой симпатии как мужчина или наоборот? Говорят, что всегда нужно быть немного очарованной партнером, а режиссеру — актрисой, играющей героиню…
- Я никогда не переношу свои чувства на жизнь героинь. У меня есть, на пример, партнер, с которым я категорически не схожусь ни характером, ничем. Но если по сценарию я его люблю, то буду его любить в кадре, неважно, как отношусь к нему в жизни.
- А как ты относишься к тому, что дети будут это смотреть?
- Я думаю, что им неприятно будет. Поэтому они и не смотрят такие фильмы. Но они в принципе больше другими вещами увлечены.
- Но тебя это не останавливает же?
- Нет.
- Проявляют ли дети вообще интерес к твоему творчеству?
- На премьеру «Знакомства с родителями» мы ходили вместе, и детям понравилось, чему я была рада. Когда выйдет «Руслан и Людмила», обязательно возьму их.
- Твоя дочь Вероника, кажется, интересуется актерской профессией. Она не снималась еще?
- Она снималась со мной в эпизоде сериала «Три плюс три», в пилоте, который не вошел.
- Не просит, чтобы ты ее где-то предложила?
- Ну, я иногда предлагаю, она какие-то пробы записывает. Не хочет — не записывает, все от нее зависит.
- Но ты не против того, чтобы она пошла по этой дорожке?
- Почему я должна быть против желания другого человека? Это же отдельная личность.
- Ну, потому что тяжелая профессия и без гарантии успеха…
- Да, в нашей профессии трудно, но она сама должна это понять.
- А сын пока думает совсем о другом?
- Сейчас он хочет одно, а что скажет завтра, не знаю. Захочет стать актером, как я смогу остановить его? Но я не думаю, что так случится, потому что до сих пор он не проявлял интереса. Поэтому пока я спокойна. (Улыбается.) Хочет поступать в нефтехимический институт. И я буду счастлива, если он будет хотеть этого и дальше и поступит туда. Ему нравится химия, и он в этом понимает, в отличие от меня.
- Артемию вот-вот исполнится шестнадцать лет. Ты считаешь, он уже прошел подростковый возраст?
- Ну, он осознанный подросток.
- А в чем проявляется подростковость? Вы гладко проходите этот путь и что было у тебя в этом возрасте?
- С Артемием все более гладко, а с Вероникой, ей тринадцать, сейчас вкушаю все «прелести» пубертата. Но я думаю, что все проходят через эти трудности, кто-то мягче, кто-то более сложно. Нужно терпение, чтобы понять ребенка, которого практически невозможно понять, потому что той же Веронике самой сложно. В этом возрасте кажется, что ты уже взрослый человек и можешь решать все и что ты все делаешь правильно. Но пока ты сам не обожжешься, ничего не поможет, учишься на своих ошибках. Слава богу, это не касается чего-то страшного. Но вот, например, Артем ездит на электросамокате в школу, и я нервничаю, я вообще против самоката, но тут мои слова ничего не решают.
- Главное, мне кажется, что у вас контакт не потерян, они оба делятся с тобой многим. И вот даже отдыхать едут.
- Да, мы с детьми много разговариваем. Дай бог, чтобы они рассказывали все, что у них творится. Хотя наверняка о чем-то они умалчивают, но настаивать — тоже не выход. Когда захотят, надеюсь, поделятся. Еще очень важно, что при всем желании самостоятельности они понимают, что если я звоню, нужно взять трубку или перезвонить, потому что самое главное, чтобы мама не волновалась. И мне радостно, что и Артемий в свои почти шестнадцать едет со мной отдыхать, и мы, например, недавно в Турции играли втроем в волейбол. Хотя в целом можно было сказать, что я там находилась одна (смеется), потому что у них свои интересы. Артемий занимался одним, Вероника — другим.
- А что для тебя означает «лучший отдых»? И можешь ли отдыхать одна?
- Я вообще одной быть не люблю, всегда предпочту компанию близких людей, друзей. А идеальный отдых — это отдых с подругой. И мне очень комфортно с мамой. У нас общие интересы, общий язык, всегда есть о чем поговорить, можем потанцевать вместе, посходить с ума.
- А по степени доверительности у тебя одинаковые отношения с обоими?
- Наверное, Артемий больше со мной делится, чем сейчас Вероника. Но мне кажется, это нормально, когда сын поначалу ближе к маме. Но он все-таки постарше, поэтому я думаю, что мы с Никой перерастем этот возраст. Хотя у нас близкие отношения и мы хорошо проводим вместе время. Особенно помогает куда-то уехать вдвоем. Вот я брала ее с собой на съемки во Владивосток, это была прекрасная поездка.
- Дети никогда не ревновали к твоему молодому человеку?
- Нет, у них прекрасные отношения, даже иногда лучше, чем у меня. И я же не сразу их познакомила.
- А если бы у них не сложились отношения, как бы ты поступила, скорее всего, пришлось бы делать выбор?
- Я вообще не понимаю, как можно делать выбор между детьми и кем-то или чем-то еще. Дети для меня — самое важное.
- Тебя не пугает, что они уже подросли и вначале, наверное, Артемий выпорхнет из гнезда, а позже и Вероника?
- Так это же нормально.
- Но ты не переживаешь, думая об этом, поскольку вы же почти не расстаетесь? Ты до какого возраста жила дома?
- Я съехала, когда у меня уже Вероника появилась. Но я рано стала самостоятельной, зарабатывая с шестнадцати лет. А сейчас мы живем на соседних улицах, и это идеальный вариант. Я вообще считаю, что правильнее взрослым детям жить отдельно, если есть такая возможность.
- Но вы же и тогда жили счастливо?
- Да, все было замечательно. Просто я понимала, что дети растут, и это неизбежно. И тут как будет, так и будет. Я не загадываю. Но я думаю, что когда Артемию исполнится восемнадцать лет, он может захотеть переехать. И как я его остановлю? Но чтобы жить вместе со взрослыми детьми, нужно иметь большой дом, значит, надо сразу менять жилплощадь.
- С другой стороны, когда разъедутся дети, у вас будет такой медовый месяц.
- Да, да, не исключено. (Смеется.)
- Тебя тут журналисты пытали про замужество, про штамп в па спорте. Но, по статистике, сорок три процента россиян, причем в долгом браке и с детьми, живут не расписанными.
- Я не слежу за этим (смеется) и за замужеством не гонюсь, потому что большого смысла в этом не вижу.
- Недавно вышла прекрасная комедия «Три плюс три», чем- то напоминающая мне тоже прекрасную советскую комедию «Почти смешная история». Тебе сразу понравилась героиня?
- Да, она сумасшедшая, смешная, абсолютно безбашенная, человек-катастрофа. Мне было интересно это играть, и я с удовольствием потом посмотрела фильм, хотя редко смотрю то, в чем снимаюсь.
- У тебя ничего от нее нет, например, наивности?
- Слава богу, нет. И наивной, мне кажется, я никогда не была.
- Она совсем не уверена в себе как женщина. Тебе это несвойственно?Может, в юности были комплексы?
- В тринадцать-четырнадцать лет я абсолютно не нравилась мальчикам, и это меня расстраивало. А где-то в шестнадцать поняла, что нравлюсь, и появилась просто суперуверенность в себе как в девушке. Вот я сейчас смотрю на своего сына, а он очень красивый и тоже нравится всем девочкам, и думаю: «Ладно, пройдет время, самым важным станет не внешность, а то, что у нас внутри».
- Ты сказала, что вы в волейбол с детьми играли. А вообще, в каких отношениях ты сейчас со спортом?
- Конечно, когда я снимаюсь без выходных, на спорт времени не хватает, потому что надо хотя бы поспать. Но вот даже на отдыхе я каждый день занималась в зале: час ходила по дорожке, выставляла программу с усилением и еще час либо йогой, либо чем-то другим, направленным на все мышцы.
- А дома есть какие-то снаряды, гантели?
- Гантели есть, но дома тренироваться невозможно, сказывается моя лень, поэтому я хожу и занимаюсь с тренером в группе из нескольких человек. Я меньше халтурю, когда рядом еще люди.
- Ты это любишь или ходишь, чтобы поддерживать форму?
- Мне это нравится, и нужно же кортизол куда-то выплескивать. Я считаю, что спорт — самое правильное решение.
- А когда зала нет, выплескиваешь где-то или на кого-то?
- Я кричу в машине иногда, пою песни, а еще мой психолог советует включить знакомую музыку, танцевать и петь, и это помогает.
- То есть в других местах ты всегда сдерживаешься, никогда не срываешься?
- Я, конечно, неспокойная и с детьми, например, невозможно не срываться. Это нормально, мне кажется. Я не знаю ни одних родителей, которые могут себя всегда держать в руках.
- Давно ли у тебя появился психолог? И для чего, если не секрет, в общих словах, ты обратилась к нему изначально? Не роль разбирала?
- Честно говоря, не помню, когда у меня появился психолог, но это мой друг, его зовут Габриэль. Я к нему прихожу редко, если совсем уж не могу сама справиться, разобраться в чем-то, и он мне помогает. Роли не разбирала при помощи психолога, и, кстати, это интересно. Но я к нему обращалась, когда играла психолога, советовалась: может ли профессионал вести себя так, как написано в сценарии, и как он должен разговаривать.
- Хорошим антидепрессантом считается шопинг. Ты любишь это и сейчас позволяешь купить себе очень дорогую, безумно понравившуюся вещь? И есть ли у тебя стилист?
- К сожалению, я могу себе купить дорогую вещь, и она у меня будет висеть в шкафу. Вот недавно приобрела супердорогой костюм. Он мне безумно понравился, но пока я его ни разу не надела. Тут вот брала его с собой на отдых. Он у меня также провисел в пакете. Я смотрела на него, а потом думала: «Да ну, пойду-ка я в шортах и в майке». Не очень у меня получается носить дорогие вещи. А шопинг я обожаю. Это действительно антидепрессант. Возможно, потому что в девяностые, в мою юность и молодость, денег не было, и я не могла себе позволить купить что-то. И когда теперь появилась такая возможность, если я попаду в настроение, могу купить очень много (смеется), но потом опять же эта одежда благополучно лежит или висит в шкафу, и через год я ее раздаю. Стилист — моя подруга Оксана Шевченко, она — художник по костюмам, мы с ней познакомились на «Актрисах». И если мне надо куда-то выйти или посоветоваться: покупать что-то или нет, я всегда обращаюсь к ней. Но, конечно, я люблю носить комфортную одежду: кроссовки, джинсы, футболки. Простота — наше все.
- Ты выглядишь совсем как девчонка, да и общаешься так же в хорошем смысле. И все же не расстраивает ли тебя немножко, что уже сорок два и что такие роли и признание могли прийти пораньше?
- Может быть, раньше меня пугал возраст, но я не ощущаю себя на эту цифру и в принципе не думаю, сколько мне лет. Мне кажется, все всегда приходит вовремя и случается так, как и должно быть.
Как проходила фотосъемка Елены Николаевой для ноябрьского номера журнала «Атмосфера», смотрите .
Комментарии