Алла Будницкая: «На наших глазах Пырьев без памяти влюбился и ушел от Ладыниной»

В фильме «Идеальный муж». 1980 г. Фото: Мосфильм-Инфо

«Я чувствовала себя как между двух огней: с одной стороны, дружу с Мариной Алексеевной Ладыниной, а с другой — с Людой Марченко и с Пырьевым. Но, надо сказать, Ладынина ни разу ни полунамеком не выразила своего неудовольствия по этому поводу и никогда не попыталась разведать обстановку, мол, как там у них. Зато другим людям наша близость к Пырьеву не давала покоя», — вспоминает актриса Алла Будницкая.

Мне посчастливилось иметь много друзей. Были среди них и те, кого принято считать лицами эпохи: любимые всеми актеры и режиссеры

Впервые с Пырьевым и Ладыниной судьба свела меня, когда они еще были вместе. С их сыном Андреем Ладыниным мы учились вместе в актерско-режиссерской мастерской Козинцева и Скворцова во ВГИКе. И как-то раз на день рождения Андрей собрал однокурсников у себя дома, в высотке на Котельнической набережной. Помню, как в дверях нас встретила невероятно элегантная Марина Алексеевна и пригласила за стол, где нас уже ждал Иван Александрович. Присутствие таких людей, богатая обстановка квартиры произвели на нас, студентов из коммуналок, ошеломляющее впечатление, поначалу мы чувствовали себя очень скованно. Но мы были вечно голодными и, увидев стол, на котором оказалось так много разного вкусного, забыли про свое стеснение и просто набросились на еду. Пырьев с Ладыниной посмотрели на нас и деликатно вышли из комнаты, чтобы не смущать. Не помню, была ли с нами в тот вечер Люда Марченко. Но если и была, никакого особенного внимания Пырьев ей не уделил.

В треугольнике. Ладынина, Пырьев, Марченко

А вскоре случилось нечто невообразимое: Иван Александрович без памяти влюбился в нее, однокурсницу своего сына! Он пригласил Люду на пробы в картину «Белые ночи» и пропал. Внешность у нее была, конечно, ангельская, Марченко обладала и безусловным актерским талантом. Знаю, что и Люда со временем испытала ответное чувство. Я как-то спросила ее об Иване Александровиче, и она прямо и просто ответила: «Я его люблю».

С Марченко я и Саша Орлов, вскоре ставший моим мужем (он тоже учился на нашем курсе), дружили очень близко. Видимо, поэтому и Иван Александрович проникся к нам дружеской симпатией. У нас до сих пор хранится его подарок на нашу свадьбу — вьетнамский зеленый чайный сервиз. По тем временам — большая ценность, как и любая импортная посуда. Еще Пырьев брал нас на закрытые просмотры кинофильмов, на какие-то концерты. Не раз приглашал составить им с Людой компанию в Доме творчества в Болшево — мы жили там в отдельном домике на четверых, в то время как все остальные кинематографисты жили в общем корпусе. А еще Пырьев не раз приходил в нашу с Сашей 13-метровую комнатку на Пироговке, где мы жили вместе с моей мамой. Комната была перегорожена шкафом, за которым на нашей с Сашей территории — пять метров у окна — еле-еле помещались узкий диван, на котором спала я, и Сашина раскладушка. С маминой стороны — небольшой столик и кровать. И вот в этих апартаментах мы принимали Ивана Александровича и угощали его как могли. Мы очень любим животных, и тогда у нас тоже был кот. Пырьев дал ему прозвище Стакан. Я спрашивала: «Иван Александрович, почему Стакан?» Он отвечал: «Ну, он — совершеннейший Стакан». И понимай как хочешь!