— Да, давно. Но когда начались съемки, не пересматривала. Мы отталкивались только от сценария
— Не устану повторять, что не могла мечтать о лучшем партнере. Во время съемок каждую ночь засыпала с мыслью: «Как хорошо, что завтра опять работать». Мы стали понимать друг друга с полуслова. Придумывали и героев, и обстоятельства, в которые они попадают.
— Не говорила. Завязка сюжета у нас начинается на мосту между Эстонией и Россией, где находят труп. Легче было бы, если бы в сериале фигурировал литовский мост, граничащий с Россией. Но, увы, такого нет. Учить эстонский начала за пару месяцев до съемок. Не могу сказать, что полностью освоила язык, но какие-то слова понимаю. А диалоги для фильма вызубрила наизусть.
— Это преувеличение. Просто в Советском Союзе в школах были уроки военной подготовки. И у меня неплохо получалось стрелять из винтовки.
— Хочется уметь делать что-то большее, чем могу. Так, на съемках «Морфия» Алексея Балабанова училась делать уколы. Перед спектаклем «Цирк», который идет в Театре Наций, репетировала акробатический номер. Потрясающие мастера цирка помогали мне с ним.
— Оказалось, все не так уж и сложно. По большому счету разницы в том, когда тебя поднимают на 10 см или 10 м, нет: ты все равно уже висишь. Когда делаешь номер, концентрируешься на том, чтобы выполнить поставленную задачу, правильно двигаться. Страх в этом случае становится вторичным.
— Да. Я знала, что это будет жанр клоунады. Понимала, что буду не мужчиной с бородой и усами, а клоуном. К тому же доверяю Евгению Миронову. Он феноменальный худрук, создал театр мирового уровня, соответствующий названию. Не имея постоянной труппы, Евгений собирает на каждый проект единомышленников. Некоторым из них Театр Наций становится родным. Я в их числе.
— Благодаря бабушке. Все мое детство прошло в Театре оперы и балета Вильнюса, а она там работала. Заведовала всеми оперными певцами. Когда мне было четыре, выяснилось, что ребенок, который играл сына мадам Баттерфляй в опере «Чио-Чио-сан», повзрослел. И подготовили меня. В опере пела итальянская дива Вирджиния Дьяни. Я вышла на сцену с примадонной, а после спектакля она мне подарила розового ваньку-встаньку. И еще отдала на сцене все свои розы.
– Я мечтала стать балериной. Мне казалось, у артистов балета самая красивая одежда. А позже уже размышляла, не пойти ли в дипломаты, эта профессия была у папы. Но стала актрисой.
— Почему? Могу сказать что-то резкое. Зависит от ситуации.
— У меня их там и не было. Так, фильм «Миссия: невыполнима» снимали в Праге и Лондоне. Работа над картиной «Семь лет в Тибете» прошла в Аргентине, где выстроили декорации.
— Пол Ньюман (американский актер и режиссер. — Прим. «Антенны»). К сожалению, я не снималась с ним, но встречалась дважды. В первый раз в Лондоне он поздравил меня после спектакля. По традиции, если звезда приходит на постановку и не заглядывает за кулисы, это нехороший признак: не понравилось. Когда в мою гримерку вошли Пол Ньюман с супругой, у меня от неожиданности просто открылся рот. Скромный, добрый, он сказал хорошие слова, и меня это сильно впечатлило. Во второй раз я снималась в одном павильоне, а Ньюман – в соседнем. Пол зашел к нам и подтвердил мои лучшие впечатления о нем. Про него всегда пишут, что у него невероятные глаза; они действительно какого-то неописуемого цвета и излучают невероятную энергию.
— Нет. В Англии, как и в России, телевидение имеет сиюминутное действие. Вчера показали сериал с тобой, днем идешь, и тебе кричат: «Привет! Мы видели тебя!» А вот в Чикаго такое иногда происходит после театральных премьер.
— На сегодняшний момент – в Москве, потому что играю в Театре Наций.
– Я привыкла. Люблю гостиницы. В Петербурге лет десять живу в «Астории» – здесь в этом городе мой дом. Там ко мне относятся как к родной.
— Это зависит от того, где я нахожусь. Сейчас с вами говорю и думаю на русском, в Англии – на английском, а с родными, конечно, на литовском.
Комментарии